Причин неясного изложения мыслей можно выделить несколько, остальные являются лишь их ответвлениями.

1) Автор пытается скрыть за квазиинтеллектуальными фразами отсутствие смысла в своём сочинении, – по этому поводу правильно заметил Шопенгауэр «Как некрасивый человек постыдился бы предстать голым, так и иной автор испытал бы смущение, если бы ему пришлось свести содержание своей пышной книги к её чёткому и ясному содержанию». В этом случае, очевидно, что цель являет собой лишь очередную спекуляцию.

2) Мысли автора являются столь глубокими, что он сам не в состоянии до конца познать их во всей целокупности, всвязи с этим, он вынужден ретушировать некоторые моменты и даже прибегать к не совсем понятным для себя самого выражениям. Философ становится своеобразным подобием ретранслятора, дискурсивно актуализирующего Бытие.

3) Самый, на мой взгляд, интересный случай. Философ с трепетом относится к собственному труду (особенно, если он является программным), и старается придать ему наилучшую форму. Он понимает, что его произведение – это пропуск в пантеон мыслителей, но это отнюдь не Олимп, где боги прибывают в праздном блаженстве, нет, это скорее некая трансцендентальная арена, на которой вне времени и пространства Великие ведут между собой бои. Притом, это арена не покоится в неком сверхчувственном мире, она существует в умах всех, кто готов впустить на неё бойцов (правда, многие никогда не дорастут до того, чтобы допустить соперничество хоть нескольких оппонентов, и всю жизнь остаются лишь ангажированными арбитрами). Но философ, как привередливый артист, не желает выступать, где попало, ему должно подавать лишь самые роскошные залы, лишь искушённым ценителям он готов презентовать своё искусство, ибо его цель – истина, он не желает с помощью поверхностных фраз укореняться в головах многих, вовсе не количество его цель. Таким своеобразным барьером, фильтром аудитории и служит витиеватая манера изложения, подстроиться под которую дано лишь немногим.