Атеистам, а также философам, учение которых отличается от постулатов церкви и позиций религии о соответственных вопросах, не следует широко распространять свои мысли о метафизике и о Боге, для общественного блага, вообще поднимать эту тему в обществе, за исключением только круга единомышленников.

Люди крещеные, но по каким-то причинам отказавшиеся от Бога, как следует из опыта, просто боятся Его, либо они невзлюбили Всевышнего, так сказать, скинув на Него свои проблемы, обвинив в своих неудачах, наведенных на них, по вере Христианина, дьяволом за их маловерие. Но если они в чем-либо обвиняют Отца нашего Небесного или просто боятся, то как смеют сии грешники именовать себя атеистами?

Да и не важно, плохое ли у таковых отношение к Господу, или же они действительно настойчиво утверждают, что Его нет, отказ от одной только библейской морали, проклинаемой, как правило, атеистами, есть глупость. Во-первых, человеку, смело и безрассудно объявившим себя ярым противником Христианства, не выжить в обществе верующих, либо даже в обществе, где Религия отделена от государства и получает слишком малое внимание. Мы в любом случае воспитаны по-христиански и законы наши в некоторых случаях повторяют законы библейские, ни убий, ни укради и т.п.. Во-вторых, чем так неугодна новозаветная мораль? Не то что атеизм, маловерие есть грех. Не говоря о божественной части греховности сомнения, слепая вера упрощает жизнь человека, спасает его от бремени тяжких вопросов. И чем более человек сомневается в истинности Господа, тем более у него вопросов о жизни и смерти, на которые ничто, даже наука не может дать ответ.

Вспомним первый абзац данной статьи. Как бы сильно не говорили неверующие о бессмысленности и бестолковости Христианства, больший вред мирному обычному городскому населению приносят люди, не ценящие Господа. Даже если кажутся кому-либо мотивы деятельности верующего глупыми и абсурдными, поступки его при рассмотрении с любой морально-идеологической концепции добродетельны, и если не будет у общества христианской, такой простой для восприятия, мотивации, то это общество станет беспорядочным и может прийти к вымиранию. Нередко философы предлагают какие-либо «мотиваторы» человеческой деятельности, но только религия, в которую так свято (слепо) верит человек, сможет сподвигнуть этого человека на непоколебимое общественно-полезное добродетельное деяние, ибо философия a priori предполагает поиск какой-либо истины, т.е. размышления о смысле жизни и смысле поступков, и эти думы философа могут навести на него мысль, что смысла нет, и во истину, ни что, кроме религии, не может дать нам аргументированный смысл жизни, и жизнь добродетельная, могут подумать философы, не обоснуется ни чем, либо, если не доходить до такого крайнего пессимизма, философствующий человек в процессе своей жизни, в поисках истины, будет на разных этапах различного мнения по поводу смысла и оправданности своей деятельности, в то время как человек верующий, следующий прежде всего религиозным законам, неизменным и завершенным, при отсутствии информации «о других смыслах жизни» и о подобном, всю свою жизнь будет действовать добродетельно по религиозной системе. Проще говоря, человеку нужна какая-либо мотивация для совершения добродетели, и не важно, религиозная она или его собственная философская, так как сами поступки, совершаемые на благо общества, от мотива не зависят, но все-таки принять религиозный мотив гораздо легче, чем какой-либо другой.

В подтверждение слов о неважности мотива добродетели, вспомним, что писал Фридрих Ницше, пытавшийся создать свою собственную Библию:

«Оставайтесь верны земле, братья мои, со всей властью вашей добродетели! Пусть ваша дарящая любовь и ваше познание служат смыслу земли!» (Заратустра, О дарящей добродетели).

А Иисус нам говорит:

«Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф 5:9).

Из этого следует, что два абсолютно противоположных учения, в целом, учат одному и тому же - добродетели.

Не следует также внушать и даже ненавязчиво предлагать нерелигиозные мысли верующему, для общественного блага, чтобы не нарушить его мироощущение, так как он верит в спасение и оправдывает свою деятельность, имеет какую-то надежду, а сомнения в правоте и истинной верности его жизни нарушают спокойствие души и обременяют его раздумыванием над безответными вечными вопросами, чем страдают все философы, толком так и не давшие полного единственно верного аргументированного смысла жизни.

В случае бедствия мы обыкновенно стараемся устранить его причины и последствия, либо изменить восприятие трагедии, осознать ее ничтожное значение. Иногда первое не представляется возможным, и мы пытаемся в нашем сознании уменьшить важность и трагичность неблагоприятной ситуации посредством религии, т.е. надежды на Бога, либо метафизической философии, которая, даже если религия кому-то кажется абсурдной в той или иной ситуации, гораздо более ненадежна и противоречива.