Как в профессиональном сетевом сообществе, имеющем дело с компьютерными моделями пространства, со сконструированным миром, обладающим своими законами, своими «правилами игры», так и в повседневном общении понятие «виртуальный» нередко используется в значении «вымышленный», «несуществующий в действительности». Именно в этом значении оно появилось и использовалось в разных социокультурных incorporate offshore контекстах. В частности, в психологии – это «виртуальная деятельность» у Берг-сона и «виртуальные способности» у А.Н. Леонтьева, в искусстве – «виртуальный театр» у А. Арто и научная фантастика, в квантовой физике – виртуальные частицы, в теории управления – виртуальный офис, виртуальный менеджмент и т.п.

Наряду с прямо используемым понятием «виртуальная реальность» в современном знании применяются и другие понятия, близкие по смыслу, как, например, символический капитал (П. Бурдье), гиперреальность (Ж. Бодрийяр) и спектакль, игра (Э. Ги Дебор, С. Лэш).

Символический капитал как набор кодов деятельности может базироваться практически на любом виде ресурса (экономическом, научном, административном). Условием достижения цели, по словам П. Бурдье, становится преломление устойчивых представлений через когнитивные схемы, символические трансфигурации. Символический капитал – это доверие, и обладающий им может придавать действительности признак упорядоченности (обратим внимание – всего лишь признак), производя «правду», совмещающую в себе переживание таких абстракций, как порядок, справедливость, истинность. Иначе говоря, символический капитал представляется нам результатом действия семиотических механизмов культуры, производящих виртуальную реальность, мимикрирующую под реальность.

Понятие гиперреальности, с которым оперирует Ж. Бодрийяр, напротив, указывает на знаки особого вида, слабо соотносимые с нынешней реальностью и практически не намекающие на символы недавнего прошлого. Эти знаки, занимающие все большее место в символической картине мира, выражены через симулякр, понимаемый как подделка, симуляция, маскировка отсутствия подлинной реальности. При этом симулякры слишком видимы и назойливы, слишком правдивы и доступны. Гиперреальность не просто подменяет, а абсорбирует, поглощает, упраздняет реальность. Поэтому переживание реальности утрачивается, знаки больше не обмениваются на «означаемое», замыкаются в себе и живут лишь до тех пор, пока не осуществится ввод новых симулякров.

Обществом спектакля, использующим метаязык спектакля, называет современное общество offshore company formation Эрнест Ги Дебор. Суть спектакля состоит в том, что в фазе постмодерна западное общество, получившее в результате НТР мощные средства пропаганды и контроля сознания, склонно все происходящее в мире воспринимать как псевдореальность, как вид театральных постановок. Люди в таком обществе находятся в соответствующем дискурсе и онтологически дезориентированы. Они не чувствуют, где кончается настоящая реальность и начинается квазиреальность спектакля, причем это явление распространяется не только на потребителя спектакля – массу, но и на его создателей. В этом обществе расщепляются форма и содержание. Люди и вещи теряют сущностные, глубинные связи друг с другом, отношения механистичны, случайны. Поэтому даже такой элемент «спектакля», как «террор», не производит шокирующего воздействия на массу.

Примерно о том же говорится в работе С. Лэша, который считает, что современное общество становится беспрецедентно подвижным, лишенным устойчивых отношений и прочных основ. Оно строится не в рамках социокультурного процесса, связывающего прошлое и будущее, а вокруг коммуникаций, имеющих только настоящее. Следствием становится даже не производство символов, а их движение. Эта перемена формирует, по мнению С. Лэша, одно из самых принципиальных отличий информационного общества от всех предшествующих, поскольку в ходе этой трансформации общество отрывается от его объективной основы и переносит людей в область субъективного, превращая жизнь в игру — как единую недифференцированную реальность.

Таким образом, наступил момент, когда становится крайне затруднительной демаркация реальности и виртуальной реальности: «Виртуальная реальность, о которой так много говорится в наши дни, — это не иная реальность, куда мы уходим время от времени; это и есть реальность, в которой мы живем. Виртуальная реальность — это продолжение реальной реальности».

Легко зафиксировать чрезвычайную разнородность эмпирического и рефлексивного материала, что уже само по себе требует анализа и упорядочения. Опираясь на представление о виртуальной реальности не просто как о реальности, не существующей в данный момент, но как о возможной, которая может проявиться при определенных условиях, подчеркнем: эти условия создаются искусственно, они осуществляют субституцию данности, подменяют реальность другой. Иначе говоря, виртуальная реальность является таким же продуцентом сознания, как и иерархически первично воспринимаемая реальность. Еще раз подчеркнем полионтичность реальности как среды существования множества разнородных и разнокачественных объектов, взаимодействие и порождение которых происходит на разных иерархических уровнях, в том числе виртуальных.