1

Кризис современного общества стал практически общей темой многих философских дис-куссий и размышлений – каковы причины этого кризиса, какие могут быть последствия его и каким образом возможно его преодолеть. Коррупция, терроризм, рост социальной напряжен-ности и несправедливости на постсоветском пространстве предстают явлениями, объеди-ненными одной сущностью, а вот какова она – пожалуй, важнейший на сегодня вопрос. Не претендуя на исчерпывающее разрешение проблемы, можно сказать, что в нашей стране на-ступил затяжной кризис социального порядка, который обычными средствами – государст-венными или юридическими – неразрешим. Следует остановиться на другой, более важной грани социального порядка – на этической.

2

На данный момент не существует как строгого определения этики и ее отраслей, так и общего понимания ее места и роли в обществе и культуре, поэтому необходимо сначала опре-делиться, что мы будем под этикой понимать.

Отталкиваясь от принятого сейчас понимания этики как философской науки о морали, сле-дует все же указать на недостаточность его, поскольку понимание морали в этом случае ставится в зависимость от мнения того или иного философа, что в контексте надвигающего-ся постмодернизма ставит под сомнение существование каких-либо форм моральной регуля-ции. Например, некоторые авторы определяют мораль как «непосредственное сознание смыс-ла жизни, впечатанное в язык самой жизни» (См. Этика: учебник/ под общей редакцией А.А. Гуссейнова и Е.Л. Дубко. – М. 2002. - с.29-30), и, соответственно, этику – как «сознание созна-ния жизни», поскольку последняя рефлексирует над моральными основаниями . Это фактиче-ски означает, что моральным может быть поступок, сознаваемый деятелем и при том впи-санный в мировоззренческую его структуру, без относительно к содержанию этого поступка и его последствий – например, ритуальное принесение человеческой жертвы или распутная жизнь становятся морально оправданными, а нерефлексированное неприятие таковых – нет. Очевидно, это фактически означает разрушение моральной системы ценностей, какое пони-мание ее сложилось в культуре и выражается в быту.

Для сохранения таковой системы ценностей, регулирующей все-таки и до настоящего вре-мени общественные отношения, необходимо признать общезначимость ее положений – в том смысле, что действие последних применимо в рамках данного общества ко всем его членам, в соответствии с их «моральным» (по аналогии с правовым) статусом. Так же необходимо при-знать деятельностный характер морали – в том смысле, что мораль направлена на деятель-ность членов общества и регламентирует ее (что, в частности, отражается и в этимологии самого термина – обычай, характер, темперамент). Причем моральная система ценностей, выступая регулятором социальной действительности, выражает культурную специфику дан-ного общества, фактически являясь принятой или установленной системой норм или моделей деятельности, следование или реализация которой во-первых, определяет деятеля как члена общества, а во-вторых, воспроизводит поведение, свойственное данному обществу.

Моральная норма определяет правильную или неправильную форму поведения, в рамках ко-торой в зависимости от ситуации допускаются те или иные варианты поступков, каждый из которых оправдан. За пределами же таковой нормы поступки предстают как неоправданные, а потому – подлежащие осуждению и соответствующему наказанию. При этом моральная норма, сама будучи определенной ценностью, опирается на некоторые иные ценности – т.е. правильность поступка определяется не только самим фактом соответствия норме, но и тем, для обеспечения чего данная норма необходима (например, моральная норма отношений между супругами необходима для обеспечения существования «хорошей» семьи), и на систему оценок уже своего соответствия таковым ценностям, но не сводиться к ним. Обеспечиваемая ценность носит характер идеала, к которому, посредством следования моральным нормам, должна стремиться деятельность членов общества, причем и сама деятельность, и регла-ментирующая ее норма имеют положительное значение лишь постольку, поскольку данный идеал утверждают, в противном же случае они равно считаются неправильными (например, если идеалом выступает успех в общем деле, для обеспечения которого необходимо согласие всех участников и доверие между ними, то в случае, если один из участников этому общему делу не служит, то и доверие ему, и согласие с ним становятся отступничеством от общей цели, а потому подлежат осуждению).

Система таких идеалов, выражающих определенные состояния, служащие целью деятель-ности, также существует не сама по себе, а призвана, вследствие своего исполнения, выра-жать некоторое конечное и общее состояние – мира или общества, – которое можно назвать добром, как оно понимается в данной культуре. При этом явно прослеживаются следующие отношения между данными уровнями ценностей: добро выступает конечной целью деятель-ности членов общества, оно означает реализацию соответствующих идеалов, которые вы-ступают как частные цели деятельности, а реализация их понимается как следование необхо-димым нормам или моделям деятельности. Например, добром выступает всеобщее спасение, что означает реализацию идеалов святости, для чего необходимо следовать соответствую-щим нормам и моделям поведения в иночестве и в миру. Соответственно, то, что не служит добру или не выступает как его проявление, понимается как зло, чем и обосновываются гоне-ния на инаковерующих.

Коренное различие состояния и формы его реализации задает несводимость морали к сис-теме идеалов, а потому последнюю требуется обозначить особым термином, каковым вполне обоснованно и может выступать этика.

Таким образом, этика формирует идеал «добра» и его следствия, а мораль – «правильные» способы его достижения.

Вместе с тем, следует отметить еще один момент. Системы ценностей представляют собой область культуры, воспроизводимой в данном обществе, потому и этика, и мораль, как системы ценностей, так же представляют собой области культуры, т.е. они непосредствен-но воспроизводятся в обществе, а не являются только индивидуальной рефлексией или отвле-ченной теорией. Однако и теоретическое изложение, и личностная рефлексия над ней все же необходимы для реализации этической системы – постольку, поскольку она имеет характер ценности, а потому должна составлять основу мировоззрения носителя культуры, и по сути, степень овладения культурой проявляется в том, насколько личность руководствуется ее эти-кой.

Это же определяет и различие между этикой и моралью, с одной стороны, и их воплощени-ем, с другой, между «должным» и «действительным» – насколько данный носитель культуры и член общества воспринял их и насколько воплотил. Причем не менее важным становиться и то, на основании чего, как и в каких условиях происходило восприятие, и как и в каких условиях происходит воплощение. Очевидно, что эта сфера приложения этики и морали основывается на них, но опять же к ним не сводится, а потому ее следует так же обозначать собственным именем, каковым может служить нравственность.

Теперь мы получили достаточно строгую систему категорий, способную описать искомую сферу внутреннего регулирования общественных отношений. В рамках этики формулируется содержание понимания добра и его специфических граней, в рамках морали – способы и формы их достижения или реализации, а в рамках нравственности происходит формулирование кон-кретных правил, которых следует придерживаться члену данного общества или обществен-ной группы. Последняя же может различаться как формальная и действительная, т.е. просто как система принятых правил и как совокупность правил, реально значимых, действительно определяющих групповые или общественные отношения. Поскольку по отношению к этике мо-раль и нравственность выступают как вторичные, образованные структуры, да еще и выпол-няющие служебные функции, а потому не имеющие собственного, вне этики, значения (что не исключает диалектических отношений между ними, как и с другими областями и разделами культуры), постольку данную область культуры можно назвать в общем этикой, а саму регу-ляцию, ею производимую – этической.

3

Далее следует подробнее остановиться на системе этических идеалов или, чаще, катего-рий, поскольку именно они, выступая целями и ориентирами деятельности, предстают компо-нентами этической регуляции.

Как уже упоминалось выше, основой и исходным, определяющим пунктом этики выступает идеал добра. Опять же, строгого определения добра нет – оно может пониматься как суб-станция, установленное положение, космический порядок и т.п. Не вдаваясь теперь в особые рассуждения о природе добра, здесь следует установить, что под ним будет пониматься в дальнейшем. Добро это определенное целевое и конечное состояние мира (достигаемое или на-личное, в зависимости от конкретной традиции), которое выступает как высшая ценность существования народа, основа всех мотиваций, которыми руководствуется деятельность на-рода и его представителей (вне зависимости от того, осознается это конкретным деятелем или нет) и мера оценок, производимых носителями культуры. Однако само содержание добра практически никогда не формулируется, оставаясь, своего рода, неким недосягаемым и тор-жественным идеалом, интуитивно ясным, но формально нигде не изложенным. Эта интуиция рефлексируется особым родом культурных деятелей – пророками, великими моралистами и т.п., но вместе с такой рефлексией (поскольку она производится индивидуальным сознанием согласно «духу» эпохи) вся полнота добра ограничивается по содержанию и выступает уже как моральная цель, которая достигается исполнением моральных норм. То же относится и ко всем другим категориям или идеалам этики и их рефлексии – моральным нормам.

Поскольку добро отражает целостное или интегральное состояние космоса или мира, по-стольку оно не описывает конкретных составляющих такого состояния, а потому неизбежно подразделение на частные идеалы, ему соответствующие. Таковыми идеалами следует на-звать – идеал человека, чести, долга и совести, которые взаимосвязаны и, исполняемые вме-сте, обеспечивают исполнение добра.

Идеал человека означает тот образ человека, соответствие которому, с одной стороны, определяет место данного человека в космическом порядке культуры, а с другой – определяет степень раскрытия культуры и ее положений этим человеком. Конечно, в зависимости от конкретной культуры содержание этого идеала изменяется, однако он всегда наличествует, поскольку служит основой этической регуляции и применения этической системы.

Идеал чести есть место в космосе культуры, занимаемое родом людей, соответствующих данному идеалу человека. В зависимости от конкретной культуры, разделение идеалов чести может быть более или менее строгим. Примером самого строгого разделения их может вы-ступать брахманическая культура Древней Индии с разделением общества на варны и касты, примером самого мягкого разделения – культура Древнего Китая или современности. Идеал чести служит с одной стороны выделению областей применения различных «уровней» этиче-ской системы (например, уровни чести брахмана, кшатрия, вайшьи или шудры, в зависимости от которых содержание идеалов и мораль изменяется при сохранении своей структуры), а с другой – основой для определения цели, мотивов и принципов деятельности «честного» челове-ка.

Идеал долга означает образец деятельности, соответствующей данной чести и исполняе-мой данным идеалом человека. Этот идеал наиболее близок к морали, которая служит рас-крытием и регламентацией его. Однако это именно этический идеал, поскольку предполагает общую форму деятельности, частями которой выступают частные вариации. Например, долг офицера-дворянина в России XVIII в, офицера царской армии конца XIX – начала ХХвв., долг офицера Красной армии и армии Советской имеют разную мотивацию, формы и цели, однако они объединяются одним общим образцом или свойством отношения, например, к населению завоеванных территорий или к собственным солдатам.

Наконец, идеал совести означает внутреннюю побудительную силу и оценочные ориентиры, соответствующие идеалу человека. Этот идеал наиболее близок уже к нравственности и вы-ступает ее основанием, с одной стороны, и выражением личностного характера восприятия, выражения и воплощения этических идеалов, с другой. Посредством совести данный человек, данный представитель народа и личность приобщается к соответствующему «уровню» эти-ческих идеалов, их постигает, осмысляет и проводит в жизнь.

Можно также отметить, что этический идеал обладает следующей структурой. Во-первых, определенное основание, на котором строится этот идеал – определенная часть он-тологии или космологии, принятой в данной культуре, и непосредственно добро, для обеспече-ния которого идеал необходим. Например, идеал благочестивого царя (модификация идеала че-ловека) в русском православии основывается на представлении о государстве, как об отраже-нии небесной иерархии, о действии в истории божественного промысла и о единобожии (он-тология), на представлении народа и земли просвященными истинной верой и подлежащими боговодительству (космология), наконец, на понимании добра как всеобщего спасения, которое, с одной стороны, дается благодатью, а с другой – достигается благочестием всего народа и человечества, на представлении истории как борьбы между силами антихриста и Христа (что обосновывает религиозную роль царя как высшего судьи на земле и защитника истинной веры) и т.п. Во-вторых, это цели и функции, выполняемые идеалом в этической системе – о них упоминалось ранее. В-третьих, это совокупность текстов, как письменных, так и иных, в которых излагается рефлексия над этим идеалом и содержатся средства для восприятия по-следнего – например, «Никомахова этика» Аристотеля или «Критика практического разума» Канта.

В общем виде этическая система ценностей имеет следующую структуру. Для реализации данного добра необходимо, чтобы соответствующие данному идеалу человека и имеющие данную честь люди, руководимые своею совестью, исполняли свой долг. Рефлексия над этой структурой со стороны пророков, философов (настоящих, а не по названию) и т.п. образует моральную структуру, а восприятие последней (в сообразовании с этической) наличными пред-ставителями народа и их подразделениями – структуру нравственную.

4

Теперь следует разобрать условия действенности этической регуляции.

Фактически такая регуляция проявляется в том, что члены общества в своей деятельности руководствуются этическими идеалами и обеспечивающей их моралью, т.е. воспринимают их как ценности. Потому следует рассмотреть, как этические идеалы становятся ценностями, и в этом смысле стоит перейти к анализу сложных диалектических отношений личности и культуры, частью которой эти идеалы выступают.

Всякое культурное положение существует объективно по отношению к данной личности, поскольку представляет собой изложенный в определенных «текстах» опыт освоения среды обитания и рефлексии над нею предыдущих поколений, а потому выступает как, своего рода, смысловое поле, в рамках которого происходит развитие личности и на котором осуществля-ется общение данной личности с другими. Вместе с тем для каждой новой личности это поле предстает как нечто внешнее, еще только осознаваемое и понимаемое, т.е. предстает со сво-ей «формальной» стороны сначала и даже по преимуществу, а потому, для того, чтобы по-стичь смысл данного культурного «текста», его необходимо для начала «прочитать», затем осмыслить и поставить в «личностный контекст», т.е. в ряд других, ранее постигнутых смыслов. Это задает, с одной стороны, возможность столь модного ныне «переоткрытия» ранее существовавших «текстов» (это процесс объективно происходящий, однако не следует его переоценивать), а с другой стороны, необходимость особых форм воспитания и активно-сти данной новой личности – поскольку без особого контекста восприятия культурных поло-жений эти последние сильно теряют как в своем содержании, так и в возможности быть раскрытыми. С другой, без личного усилия по осознанию и усвоению культурных положений они не становятся компонентами мировоззрения, оставаясь известными лишь со своей внеш-ней и отвлеченной стороны, т.е. не становятся собственно ценностями. Столь же важным моментом выступает необходимость реактуализации этих ценностей, их закрепленность или выраженность на практике, в опыте личности. Без этого постепенно сотрется смысл и зна-чение ценности, пропадет их действенность и воспроизводимость в обществе, а затем и в культуре.

То же относится и к этической системе ценностей, к этическим идеалам. Для новой лично-сти этические идеалы предстают также в форме различных «текстов», будь то разговоры взрослых, детские книги, телепередачи, фильмы и т.п., из которых они (идеалы) и раскрыва-ются, формируя представления о «хорошем» и «плохом» и соответствующую им нравствен-ную структуру поведения. При вступлении в первичные социальные отношения (улица, детский сад, школа и т.п.) происходит сравнение уже усвоенных нравственных норм с реальными, и в случае, если они входят в конфликт, сопоставляются авторитеты «текста» и практики, по результатам чего может модифицироваться нравственная структура личности. Это срав-нение далее производится постоянно, определяя коррекцию нравственной структуры в соот-ветствии с наличными обстоятельствами.

Следовательно, для обеспечения действенности этической регуляции необходимо, чтобы «тексты» раскрывали этические идеалы культуры (а не искажали их) и практика соответст-вовала «текстам», не противопоставлялась им. Второе возможно в случае, если вне зависимо-сти от практики члены общества руководствуются авторитетом «текстов» и их нравст-венностью, а общество и его институты существуют ради исполнения добра и не входят с ним в конфликт.

С первым сложнее – «тексты» создаются «авторами» не только в процессе рефлексии над основаниями культуры и не только с целью наиболее точно выразить свое истинное их пони-мание – наоборот, в современных условиях особенно, «тексты» создаются исходя из иных ин-тересов – платы, престижа, «самовыражения» и т.п., что не может не сказываться на «культурном» качестве их. Эта проблема выдвигает на первый план ответственность «ав-торов» за свои произведения, причем не только в этической сфере, но и в общекультурной, от которой (ответственности) «авторы» все чаще стремятся уйти, прикрываясь рассуждения-ми о том, что не хотят быть никому учителями, а лишь рассказывают о себе . Очевидно, что подобная позиция и подобные рассуждения лишены основания, поскольку (и для нашей страны это особенно важно) при разрушении традиционных механизмов передачи и раскрытия куль-туры на их место приходят такие, по сути суррогаты, как светская литература, театр и подобные им искусства, в которых через личную рефлексию авторов культурные положения и передаются конкретным личностям и из которых последними и раскрываются. Особая от-ветственность авторов очевидна.

Таким образом, на первый план выходят две основные задачи – формирование этически ори-ентированной социальной системы и акцентированное воспроизводство этики в социальной информации (в процессе воспитания подрастающего поколения особенно).

5

Социальная система это прежде всего социальный порядок, задающий ее структуру, а по-тому важным измерением его становиться его этичность.

Воспроизведение социального порядка означает воспроизведение в обществе установленных форм поведения – от официальных до межличностных – членами данного общества. Постоль-ку, поскольку всякая форма поведения или деятельности явно преследует определенные цели и воспроизводится людьми на этом основании (это отнюдь не обязательно рациональный вы-бор), они (формы) являются выражением нравственности. Очевидно, что при этом следует различать декларируемую и действительную нравственность – например, декларируется, что журналисты призваны объективно и беспристрастно преподносить информацию и отстаи-вать идеалы свободы, однако понятно, что это, мягко говоря, не совсем так. Потому можно сказать, что в обществе постоянно происходит нравственная регуляция – каждый член обще-ственной группы необходимо подчиняется ее правилам поведения, или отторгается, причем неважно, насколько эти правила формальны или насколько коррелируют они с нормами морали: человек точно также будет отторгаться «элитарной» средой за неисполнение ее правил, как и средой, например, религиозной.

Не так уж сложно показать, что в современном обществе осуществляется полномас-штабная моральная и даже этическая регуляция – например, поскольку одним из идеалов чело-века сейчас является человек преуспевающий в конкурентной экономической борьбе, его честью выступает объем законом не преследуемого капитала или имущества, долгом – увеличение этого объема, а совесть разрешает использовать для этого все средства, лишь бы они или их применение не было осуждено судом, постольку можно сказать, что западный тип общества в этом смысле этичен, и если в области приложения такой этической системы ценностей бу-дут воспроизводиться иные модели этики, их носители будут подвергаться всем разрешенным санкциям общественного порицания – от презрения до уничтожения. Все обвинения в безнрав-ственности и неэтичности современного общества некорректны в том смысле, что произво-дятся с позиций этических систем, к этому обществу не относящихся – например, обвинения в безнравственности современной семьи, основанной на договорных отношениях, или прости-туции выдвигаются с позиций традиционных и даже религиозных этик, которые рассматри-вают семью как особое состояние составляющих ее членов (например, в русском православии супруги венчаются – символически возводятся в царское достоинство, после чего они стано-вятся полноценными людьми), что совершенно не применимо к современному обществу, в ко-тором никаких качественных онтологических отличий между людьми просто не существует (за исключением, кажется, лишь «одаренности» или «гениальности», которые сюда, разуме-ется, не относятся). Современная культура, при всей ее фрагментарности и даже нарочитой несистемности, все же довольно целостное образование, обладающее своей логикой и ее при-держивающееся. Однако культуре этой соответствует ситуация нарастающего социального хаоса и нарастающей деградации личности членов общества, которая (ситуация) является прямым выражением основных установок современной культуры и, в частности, этики.

Это ставит на первый план проблему сравнения культур и их этических систем, в данном случае, с точки зрения социального порядка. Можно выделить, довольно условно, три типа этических систем по основанию соответствующего им типа культуры – традиционные, мо-дернистские и постмодернистские (современные). Для традиционной этики характерно рас-крытие космических и онтологических статусов идеалов и их соответствий в обществе (лю-дей и их деятельности). В модернистской культуре этика, во-первых, пытается отыскать свое основание в разуме (но в масштабе всего общества не может, т.к. идеал «разумности» подменяется идеалом «полезности», что и служит основанием для кризиса всей модернист-ской культуры), а во-вторых, призвана осуществить благо общественное (разумно устроенное общество общего благоденствия) и благо индивидуальное, относительно которых и выстраи-вается система этических идеалов. Для этики постмодернистской или современной харак-терно, что ее благо и идеалы ориентированы на индивидуальную самореализующуюся лич-ность (существующую в более или менее агрессивной среде – обществе – правила которой по-стоянно «сковывают» «самореализацию», а потому их можно и должно нарушать) и на ее удовольствие.

Понятно, что социальный порядок в традиционной этике наиболее выражен, и сама этика, поскольку формирует идеалы деятельности согласно истине, ориентирована именно на вос-производство социального порядка, выполняя при этом и не менее важную функцию «дублера» системы образования в деле развития личности. Усвоение этических идеалов происходит в процессе усвоения всей культуры и соответствующей картины мира, протекает на основании естественного убеждения не просто в правильности, но в единственной возможности именно такой картины и именно такого поведения, дополняется и взаимно гарантируется многочис-ленными внутрикультурными связями, однозначно проявляется в обществе – в его структуре и практике, а потому этика полностью «впитывается» личностью, становится основой и глав-ным содержанием ее мировоззрения, а значит, естественно и непременно выражается в пове-дении. Этим, собственно говоря, и обуславливается чрезвычайная устойчивость традиционно-го общества : люди всех слоев общества сознательно и самостоятельно воспроизводят его порядок.

Наименее всего социальный порядок выражен в культуре и этике постмодернистского (со-временного) общества, которое еще только формируется: он (порядок) складывается из сти-хийной комбинации интересов и «самопроявлений» членов общества, с одной стороны, и из на-личных социальных организаций и технических правил поведения – законов, с другой, причем вторые хотя и необходимы для реализации первых, однако в любом случае воспринимается как агрессивная среда т.к. взаимодействия с ней протекают по принципам конкуренции (бессиль-ным компенсатором которой выступает призыв к «толерантности»). Кроме того, сама логи-ка постмодернизма разрушает социальный порядок («никаких правил!») и основы его воспроиз-водства – культуру и даже человеческую личность , т.к. культура существует постольку, по-скольку «поддерживается» личностью, а личность существует постольку, поскольку воспри-нимает и воспроизводит культуру – но как таковая личность теперь все больше представля-ется конгломератом психических комплексов и механизмов (у всех) или самостоятельной и не-зависимой от чего бы то ни было (в общем виде – от культуры и общества) сущностью (у се-бя). Поэтому для каждого современного (постмодернистского) человека всякий другой человек предстает не человеком, но лишь функцией или носителем внешней агрессивной среды, с кото-рым, чтобы избежать разрушительного конфликта и добиться желаемых реакций, следует поступать согласно принятым правилам (которыми выступают, например, рекомендации психологов или внутренний распорядок фирмы). Все это сводит все формы общности к одной – внешней, механической, а, следовательно, уничтожает основания человеческого социального порядка, приуготовляя в лучшем случае социальный порядок, если хотите, муравейника.

Все это ставит единственной насущной необходимостью (по крайней мере, для нашей страны) восстановление традиционной культуры – в смысле ее онтологии, логики и этики, а не объясняющих их «текстов» (понятно, что маловразумительные для современного человека поучения святых отцов не могут быть авторитетом) или обрядов (которые будут демонст-рировать лишь внешний лоск «традиционности» «быдла», прикрывая реальность).

Поскольку этика существует не сама по себе, а только лишь в контексте всей культуры и выступает как приложение ее к человеческой деятельности, очевидно, что до тех пор, пока не будет восстановлена культура, которой обосновывалась этика, свойственная нашей стране, и не будет ее относительного активного воспроизводства нашим народом, ситуация будет про-должать ухудшаться. Дело этого восстановления – труднейшее и сложнейшее, слишком дале-ко мы отошли от традиции и даже от человечности, оно требует для выполнения своего не только все наши интеллектуальные силы, но и вообще все силы душевные, и порождает многие и многие проблемы – например, как согласовать слишком разнородные и слишком уже разроз-ненные православные, материалистические, исламские и иные корни и элементы нашей куль-туры, не впадая в узкоконфессиональные или узкоэтнические крайности, или как вычистить вирусы «европейничания» и «американничания», не впадая в тупое национальное самодоволь-ство или в столь же тупую ненависть ко всему, отличному от (смутного и больного) «наше-го»… Однако именно это дело, дело всех народов нашей страны может еще спасти нас от превращения в «этнографический материал» и «рынок сбыта» Запада – и оно, дело это, должно стать основной целью всякого настоящего интеллигента и патриота, да и просто – человека.

И да поможет нам Бог.