Эпиграф: «До истины нам не добраться ползком» (Анастасия)

Фундаментальные проблемы человеко- и обществознания, выражением которых в хозяйственной отрасли служит метафора «ящик с инструментами», обосновывает целесообразность их глубокого переосмысления, начало которому было положено авторами XIX века, выправлявших субъективистский крен исторически развенчанной спекулятивной философии в сторону объективистских, естественных наук. В духе сложившейся культурной обстановки действовал и социальный реформист К. Маркс, возродивший на новом историческом этапе во многом платоновскую идею о том, что государство как форма человеческого общения возникает по естественной необходимости в условиях ресурсного дефицита (см. Платон. Государство. 369 b-d): «Таким образом, это понимание истории заключается в том, чтобы исходя из материального производства непосредственной жизни, рассмотреть действительный процесс производства и понять связанную с данным производством и порожденную им форму общения <…> Эта концепция показывает, что история не растворяется в «самосознании», как «дух от духа», а что каждая ее ступень застает в наличии определенный материальный результат, определенную сумму производительных сил, исторически создававшееся отношение людей к природе и друг к другу,..» (Цит. по: Философия науки: Эпистемология. Методология. Культура: Хрестоматия: Учебное пособие для вузов / Отв. ред. Л.А. Микешина. Науч. ред. Т.Г. Щедрина. – 2-е изд. М.: Изд. Дом Международного университета в Москве, 2006, с. 672). Общую позитивистски генерализующую тенденцию новоевропейской мысли XIX века в области общественных наук поддержал и известный экономист А. Маршалл, определявший предмет экономической науки не столько в культурно-субъективных терминах богатства, сколько к натурно-объективных терминах жизни: «Экономическую науку, таким образом, надлежит охарактеризовать как науку, исследующую экономические аспекты и условия политической, общественной и личной жизни человека, но особенно его общественной жизни.» (А. Маршалл. Принципы экономической науки. Книга первая. Глава четвертая. Параграф четвертый (электронный ресурс)). Однако, позитивистская попытка исхода из темной, безвидной, ангелической сферы субъективного духа на гелиозный, солнечный свет очевидной, объективной реальности посредством понятия человеческой жизни трудно назвать удачной методологической находкой, поскольку подлинно научное понятие жизни непременно включает верифицит субъективного. Если феномену последнего нельзя отказать в объективности, то избежать духовного посредством понятия жизни попросту невозможно. В чисто логическом плане, такая попытка служит примером хрестоматийного паралогизма idem per idem (определение неизвестного через неизвестное) или же circulus vitiosus (порочный круг). Нельзя объяснять историю или политэкономию посредством понятия жизни раньше, чем последнее получит надлежащее, научное определение, которого как не было, так и нет.  Вместе с тем, понятие жизни вообще и человеческой в особенности архиважно, чтобы оставить всякие попытки их определения до «лучших времен», которые потому и не приходят, что ключевые слова остаются неопределенными. Как можно обустроить жизнь, не зная, что она такое? Эту сократическую максиму философской интеллигенции можно преступить только дорогою в ад. К. Маркс, как видно, был вернее, пока не торопился жестко и однозначно определяться с приоритетом бытия над сознанием: «Эта концепция (понимания истории – прим. авт.) показывает, таким образом, что обстоятельства в такой же мере творят людей, в какой люди творят обстоятельства» (Цит. по: Указ. соч., там же).

Подобно тому, как «в марксизме нет ни грана этики» (В.И. Ленин), в статье Новой философской энциклопедии «Жизнь» нет ни грана философии, - сплошной позитивизм (по «виртуальному» факту электронной версии на 30. 05. 2018), что в свою очередь подтверждает проблематичность философской, диалектико-синтетической дефиниции этой архитетической категории. Что же касается собственно человеческой жизни, то трудности с ее определением находят в упомянутой электронной версии Института философии РАН свое явное выражение и дополняются внесением творческой лепты на заданную тему: «Человек – существо, наиболее известное себе в своей эмпирической фактичности и наиболее трудно уловимое в своей сущности. Способ бытия человека во Вселенной столь уникален, а его структура составлена из столь разнородных и противоречивых элементов, что это служит почти непреодолимой преградой на пути выработки какого-либо краткого, нетривиального и в то же время общепринятого определения таких понятий, как «человек», «природа человека», «сущность человека» и т.п. <…> В качестве рабочего определения человека, выработанного в отечественной литературе, такая единая наука (о человеке – прим. авт.) могла бы исходить из того, что человек – субъект общественно-исторического процесса, развития материальной и духовной культуры на Земле, биосоциальное существо, генетически связанное с другими формами жизни, но выделившееся из них благодаря способности производить орудия труда, обладающее членораздельной речью и сознанием, нравственными качествами» (И.Т. Фролов, В.Г. Борзенков. Человек // Указ. соч.  по состоянию на 28. 05. 2018). Разделяя озабоченность авторов антропологической и антропософской проблематикой, хотелось бы предложить собственное определение основного предмета, сопроводив его формулировку пояснительным толкованием.

Человеческая жизнь – самопредопределительное и инопредвосхитительное самовоспроизводство в превозвратно-поступательном взаимодействии само- и иносущего под вечно целесообразным воззванием: «Больше жизни!». Данное определение логически аккуратно передает как метафизически статическое единство самопричинного жизненосителя (лат. substantia causa sui: prima-finalis) с непременным смыслом (целью) и образом (способом) его жизни (бытия), так и диалектически динамическое единство двух феноуменально нерасторжимых первооснов единого, духовещного жизнебытия: патериальной (самосущей, смысловой, сущностной, потентивной, логосной, правьей, разумной, аполлоновской) и материальной (иносущей, сырьевой, существовательной, энергийной, хаосной, навьей, стихийной и дионисийской соответственно; ср. философские различения сущности и существования, потенции и энергии, Логоса и Хаоса, аполлоновского и дионисийского, рационального и витального, а также ведрусское различение Прави и Нави). По ходу стоит заметить, что слово «человек» двукоренное, где «чело» лингвистически соотносится не только со лбом, но и с целым и целью, то есть с совершенством, постоянством и неуклонностью, а «век» - с подвижностью и переменчивостью совершаемого.

Полная приспособительная перефразировка данного определения к понятию собственно человека ограничивается изменением суффиксов и окончаний первых трех слов с соответствующим результатом: «самопредопределительный и инопредвосхитительный самовоспроизводитель». Обе лингвистические формы этого трехчастного словосочетания несут основную смысловую нагрузку, выражая эссенциальную конкретизацию тематической классики: «Античность и средневековье располагали лаконичным и, к нашему стыду, фактически непревзойденным определением человека: разумное животное. Оно не вызывает возражений, но, к сожалению, для нас стало весьма проблематичным ясное представление о том, что такое животное и что такое разумное существо.» (Х. Ортега-и-Гассет. Что такое философия? М.: Наука, 1991, с. 58). Стало быть, существует давнее и вполне достоверное понимание человека в качестве разумного животного (живого существа), где разумность – логико-видовой антропологический стазис (надстройка), а животность – логико-родовой антропологический базис (ср. логическое деление на роды и виды, а также марксистское различения базиса (нем. Unterbau) и надстройки  (нем. Uberbau)).  Аксиоматическая (от греч. axia – ценность; ср. «аксиология»)  сущность органических форм жизни – самовоспроизведение.  Аксиоматическая сущность разумного существа – самопредопределение (самопрограммирование). Следовательно, квинтэссенция Homo sapiens – самопредопределяемое самовоспроизводство.

Самовоспроизводство живых существ необходимо осуществляется в составе диалектической системы организм-среда и строгом соответствии с видоспецифичными геноинформационными программами. При благоприятных условиях биотического и абиотического окружения самовоспроизводство любого вида жизни непременно носит расширенный характер, приводя в противном случае к полному вымиранию. Стало быть, единым критерием оптимальности любой биологической программы в связи со средой может служить наблюдаемая или исследимая данность расширенного самовоспроизводства соответствующей формы живых организмов или же их сообществ (экосистемный, симбиотический подход). В случае homo sapiens общебиологическое самовоспроизводство имеет свою принципиально эксклюзивную специфику, научно подтвержденную американским антропологом и культурологом К. Гирцем (р. 1926): «Традиционный взгляд на соотношение между биологическим и культурным развитием человека состоял в том, что первое, т.е. биологическое развитие, в общем и целом завершилось прежде, чем второе, т.е. культурное развитие, началось. <…> На какой-то из ступеней филогенетического развития человека произошло некое маргинальное генетическое изменение, сделавшее его способным создавать и накапливать культуру, и с тех пор адаптационные реакции на воздействие окружающей среды имели почти исключительно культурный, а не генетический характер. <…> Единственная проблема заключается в том, что такого чудесного момента, по всей видимости, не существовало. По самым последним оценкам, для завершения периода к культурному образу жизни роду Homa  потребовалось несколько миллионов лет; и, растянувшийся на столь долгий срок, этот переход должен был подразумевать не одно или несколько незначительных генетических изменений, но длинную, сложную и тесно упорядоченную их последовательность. <…> Все это означает, что культура была не прибавлена, если можно так выразиться, к уже готовому или практически готовому животному, но была причастна, и притом самым существенным образом, к производству этого животного. <…> По мере того, как культура, бесконечно медленно, шаг за шагом, накапливалась и развивалась, преимущества отбора давались тем индивидам в популяции, которые были наиболее способны успешно воспользоваться ей, - удачливым охотникам, упорным собирателям, умелым производителям орудий труда, находчивым вожакам, - и так продолжалось до тех пор, пока проточеловеческий австралопитек, обладавший малым мозгом, не превратился в абсолютно человеческого, наделенного большим мозгом. <…> Отдав себя во власть символически опосредованных программ в деле производства предметов, организации общественной жизни или выражения эмоций, человек предопределил, даже если и не преднамеренно, кульминационные стадии своей биологической судьбы. Он буквально – но невольно – сам себя создал.» (Цит. по: Культурология. Основы курса и фрагменты первоисточников // Автор-составитель: К. В. Пашков. Ростов н/Д: Феникс, 2007, с. 47-49). Данную концепцию можно философски подытожить тем, что филогенез человеческих существ представляет собой диалектическое взаимодействие животно-натурного антропобазиса и разумно-культурного антропостазиса.

Входящая в предложенное определение человека, лаконичная формула: «Больше жизни!» предполагает размеренность общего роста в категориях количества и качества, то есть взаимосвязь и взаимообусловленность экстенсивной и интенсивной сторон диалектически прогрессивной динамики. Чисто экстенсивное развитие человеческого общества, состоящее в увеличении численности составляющих его индивидов, а также их плотности на занимаемой территории, неизбежно ведет к оскудению естественной среды обитания с закономерным и болезненным «эффектом бумеранга» в виде дальнейшего усугубления дефицита природных ресурсов с ужесточением борьбы за доступ к оставшимся. По этой мальтузианской причине экстенсивная прогрессия человеческих индивидов нуждается в балансировочном противовесе своим интенсивным собратом в форме повышения качества как самого человека, так и среды его обитания (ср. диалектические законы: единства и борьбы противоположностей, перехода количественных изменений в качественные). Чем больше сам человек согласно качеству созданной им среды, тем больше биологически оправданное потомство, - качественное развитие «вглубь» - условие стойкого развития «вширь». Высоковерификабельным критерием общей оценки качества человеческой личности служит действительное претворение ее культурного, духовного потенциала в наличное состояние собственной, фамильной экономии (родового поместья, вотчины). Институциализация процедуры подобного рода послужит предохранению от власти случайных и общественно опасных типов, современное преобладание которых среди лиц, принимающих общеобязательные решения, фактически препятствует принятию на российском федеральном уровне давно назревшего закона о родовых поместьях.

Положительная динамика благоразумного, природосообразного жизнеустройства с ее не только вещественным, энергетическим и информационным, но также этическим и эстетическим профицитом надежно сообщает носителям созидательной свободы регулярное переживание положительных эмоций, укрепляющих желание жить и веру в достижимость подлинного, всеобщего счастья как высшую цель субъективной стороны человеческого существования, что вкупе с объективным профицитом источников благосостояния совершает всю полноту реального гуманизма.