Гегелевская некрофилия

1. Ничто как аналог смерти
  Удивительна небрежность, какую Гегель допускает при выводе понятия "ничто", а также отсутствие какой-либо логической последовательности. Невнимательный читатель может это даже не заметить, насколько неуловим, замылен этот переход. Не успел Гегель постулировать единство бытия и мысли, понятия, знания о нём, откуда-то у него выскакивает то ли небытие, то ли ничто, как чёрт из табакерки. К сожалению, у Гегеля бесполезно искать объяснение, откуда он берёт понятие небытия-ничто. Только глухое ворчание по поводу того, что некто "...недоволен результатом, к которому приходит это бытие, - переходом бытия в ничто..." (Гегель, "Наука Логики", УЧЕНИЕ О БЫТИИ) Что удивительно - ещё только-только положено бытие и ещё нет ничто, а уже есть к нему переход.
  При этом Гегеля нисколько не смущает совершенно частнонаучный, детерминистски обусловленный характер отношений бытия, ничто и их совместного потомства - нечто: "Пока что есть ничто, и должно возникнуть нечто." (Гегель, "Наука Логики", УЧЕНИЕ О БЫТИИ) По чьей воле или прихоти возникнуть должно, на какой стадии, на какой срок, кому это вообще надо, непонятно. Понятно лишь одно - Гегелю просто негде взять необходимую наглядность изложения, кроме как из привычного для публики повседневного образа жизни и мысли, из которого и выросли все частные науки, использующие причинность как свой основной метод исследования, и который схож с обыденным человеческим представлением о смерти, когда человек наблюдает в обычных житейских обстоятельствах простой факт, что любая живая тварь смертна и имеет в распавшемся бытии как отсутствии своей собственной идентичности - начало, возникновение своего частного бытия и его конец.

2. Сходство и различие бытия и ничто.
  В то же время немецкий мыслитель даёт понять, что запускает в оборот понятие "ничто" и прицепляет его к понятию бытия только потому, что ничто, по его мнению, также есть отсутствие определений (человеческих определений), как и бытие - "Ничто есть, стало быть, то же определение или, вернее, то же отсутствие определений и, значит, вообще то же, что и чистое бытие." (Гегель, Наука Логики, УЧЕНИЕ О БЫТИИ, Глава первая. БЫТИЕ)
  Однако так можно сказать и о любой вещи, потому что вещь не может иметь никаких определений до тех пор, пока человек сам не положит ей приемлемого для себя определения идентичности. То есть, сходство у ничто может быть с чем угодно, а вот отличия и не наблюдается - "Предполагают, что бытие есть скорее всецело иное, чем ничто, и ничего нет яснее того, что они абсолютно различны, и, кажется, ничего нет легче, чем указать их различие. Но столь же легко убедиться в том, что это невозможно, что это различие невыразимо." (Гегель, Наука Логики, УЧЕНИЕ  О БЫТИИ, Глава первая. БЫТИЕ, Примечание 2) Как же так? Различие вроде есть, но о нём можно только мычать и блеять, как, впрочем, и о самом ничто. Не много ли оговорок и допущений для новой революционной логики?
  Но наибольшую ценность в этом плане для Гегеля имеет восточная философская традиция, на которую он охотно ссылается, чтобы подчеркнуть значимость для него понятия ничто, - "В восточных системах, особенно в буддизме, ничто, пустота, составляет, как известно, абсолютный принцип." (Гегель, "Наука Логики", БЫТИЕ, Примечание 1) Вот и попробуй поспорь с Гегелем. Сходство ничто с бытием неопределённо и в самом отсутствии определённости заключается. Однозначно идентифицировать ничто, провести различие с чем-либо нельзя. Наимудрейшей восточной традиции лучше не перечить. Куда здесь поместить логику с философией, непонятно.

3. Переходное состояние
  Гегель, конечно, понимает, что от различия бытия и ничто, а тем более от их противопоставления, необходимо уходить, как можно дальше дистанцироваться, чтобы не нагнетать страх смерти и не шокировать читателя своим циничным нигилизмом, культом решительного, бесповоротного отрицания. Именно поэтому Гегель так обильно акцентирует внимание на единстве бытия и ничто, а потом самонадеянно заключает, что он пошёл дальше всех своих предшественников, помыслив бытие и "ничто" как одно и то же - "Общедоступные изречения, в особенности восточные, гласящие, что все, что есть, имеет зародыш своего уничтожения в самом своем рождении, а смерть, наоборот, есть вступление в новую жизнь, выражают в сущности то же единение бытия и ничто. Но эти выражения предполагают субстрат, в котором совершается переход: бытие и ничто обособлены друг от друга во времени, представлены как чередующиеся в нем, а не мыслятся в их абстрактности, и поэтому мыслятся не так, чтобы они сами по себе были одним и тем же." Гегель, "Наука Логики", БЫТИЕ, Примечание 1)
  Всё было бы ничего, если бы Гегель привёл в подкрепление своих постулатов хоть какую-то минимальную логическую аргументацию, но его "доказательства" умиляют - "Было бы нетрудно показать это единство бытия и ничто на любом примере, во всякой действительной вещи или мысли.", "...нет ничего ни на небе, ни на земле, что не содержало бы в себе и бытие и ничто." (Гегель, Наука Логики", БЫТИЕ) Как будто философии нечего больше делать, как приводить примеры из жизни. Опять налицо упрямое обращение философа за подтверждением правомерности сопоставления друг другу бытия и ничто как некой фундаментальной иерархии самых первоначальных и уже не просто философских, а общечеловеческих понятий в процессе определения понятия "бытие" - к представлению о субстанции, к бытию дробному, уже поделенному сознанием на фрагменты, понятия о которых, в то же время, привязаны к авторской логической концепции.

4. Игра слов
  Гегелю некуда деваться, он просто вынужден напрягать мысль, когда приходит пора положить бытию как его же собственному определению его границу. И философ не находит ничего лучшего, как присоединить к бытию его же отрицание в качестве некой естественной реальности, которая по статусу равноценна бытию и потому вполне может его таким же естественным образом ограничивать. Для Гегеля при этом совершенно неважно, работает ли он со знанием бытия о себе самом в качестве самого бытия, или всё же со своей голой фантазией, занятой игрой слов, так как он свято верит, что отрицание понятия также есть полноценное понятие, и как будто при этом не подозревает, что в обычной жизни человек не имеет привычки пользоваться отрицательными вербальными определениями в силу их совершенной бессмысленности, только лишь для того, чтобы подчеркнуть своё негативное отношение к какой-либо части окружающей человека реальности.
  Современные адепты небытия и ничто не связаны никакими глупыми комплексами неприятия философами целесообразности привлечения в философский дискурс понятий, связанных с ничто, уничтожением, с представлениями о смерти, с культивированием суицида. На тему небытия пишутся тома книг, причём не какими-то отверженными, отчаявшимися изгоями, оказавшимися по воле случая на обочине жизни, а вполне респектабельными авторами, хорошо устроившимися в жизни. Якобы там, в небытии и заключены все ответы на самые злые вопросы современности, надо только заплатить денежку (и немалую) за некую эксклюзивную публикацию, где всё подробно разобрано.
  Однако наиболее ярые последователи и почитатели Гегеля предпочитают о гегелевском избретении ничто и отрицательном характере его диалектики благоразумно помалкивать. Всё равно никому не хватит сил прочитать у Гегеля больше пары страниц. Однако факт остаётся фактом - Гегель поставил на отрицание всё, всю человеческую логику, а потом замаскировал его под вечный двигатель бытия, которое вроде как и стремится себя реализовать, да только не может и всё больше погружается в очарование своей противоположностью.

5. Повседневность некрофилии
  Подобное обращение к понятию глобального отрицания  вызывает не только крайнее недоумение, но и крайнее омерзение, потому что заигрывание с ничто - не просто блаж чудака-философа, такова логика тысячелетнего развития европейской философской мысли. Некрофилия и танатософия ныне становятся обыденной повседневностью уже для всей западной цивилизации, которая совершенно покровительственно относится к массовым убийствам, диким репрессиям, жесточайшим пыткам мирных жителей, которые творятся последователями германского нацизма прямо в центре просвещённой Европы, к разрушению целых городов до основания из тяжёлого вооружения пьяными и обколотыми нацгвардейцами. И, не дай бог, кто-нибудь вздумает воспрепятствовать этой жуткой человеческой скотобойне как торжеству западной свободной революционной воли, попытается хотя бы нахмуриться и скривить рот, тотчас же будет сам заклеймён как мятежник, как террорист, подлежащий аннигиляции.
  Паранойя уже давно заняла место логики в сознании западного человека, который предпочитает жить в выдуманном им виртуальном мире, поделенном на хороших и плохих парней по признаку почитания или неприятия западных нигилистских ценностей. Эта паранойя устроена так, что воспроизводит сама себя и даже имеет тенденцию со временем усиливаться, она не нуждается в подпитке со стороны, так как стремится только к одному - брать всё, не отдавая за это ничего и чтобы за это ничего не было, а кто с этим не согласен, назначается за всё ответственным.

6. Философия - карточная игра
  Тем не менее, философия, если она себя уважает, не может следовать системам взглядов, которые заимствуют свою логику у пещерных людей и обосновывают её примерами из жизни плотоядных рептилий. Граница бытия не появляется из ниоткуда, её кладёт человек с помощью понятий, в том числе и понятия бытия. Небытию и ничто здесь неоткуда взяться, если только они не заведутся в больном воображении какого-нибудь инфантильного диванного революционера, питающего презрение к научным фактам и доказательствам, но обожающего, в то же время, пафосно разглагольствовать о научности. Тем более обращение к понятию "ничто" неуместно и противоестественно при определении понятия "бытие".
  Конечно, в политике нет такого понятия. Но есть колоссальная загазованность, инфицированность мышления извращёнными смыслами. Политические мошенники готовы придумывать самые дикие обвинения для своих врагов на ровном месте и обычно в том, в чём сами и замешаны, чтобы скрыть свои намерения. Это уже не просто пристрастие к манипулированию несуществующими фактами. Здесь всем рулит сознательное надувательство мировых политических игроков и, прежде всего, своих подчинённых союзников, которые закомплексованы страхами и собственной неполноценностью. А во главу угла такой политики положен миф о демократии, свободе и толерантности, аналог животворящему философскому "ничто", миф, который может быть оправдан и поддержан только насилием, силой революций, интервенций и геноцида, а также силой лжи и клеветы.
  То же самое можно наблюдать и в философии, когда все альтернативы уже выработаны и кажется, что не остаётся ничего другого, как обратиться к философским мифам, пусть даже они противоречат здравому смыслу. Это как в карточной игре - когда крыть уже нечем, то можно притвориться, что в запасе туз, надеясь на невнимательность и слабые нервы противника, авось блеф сработает. Однако философия вполне может обойтись без отрицательных понятий и построить систему доказательств на позитивных логических цепочках, ничего не скрывая, не умалчивая и не подтасовывая.