Предисловие

Сколько существует человечество, столько существует и борьба за его господство на Земле. Сколько существует борьба, столько рассуждают о силе, ее истоках и источниках. Сколько рассуждают о силе, столько же – неуклонно и неизбежно – постигают ее удивительные противоречия.

Лев сильней человека, мужчина сильнее женщины. Но с появлением человека лев перестал быть царем зверей; тогда же – на заре человечества – утвердилось вопреки физическому превосходству мужчины превосходство над ним женщины.

Слабость легко преобразуется в силу, сила предстает слабостью. Физическая мощь уступает интеллекту и уму, строгий ум подвержен соблазну легкомысленного обаяния.

Но, встряхнувшись от этих мистических чар, ум – неуклонно и неизбежно – продолжает искать разгадку великой тайны: не может быть, чтобы ее не было вовсе! Не может быть, чтобы не существовало закона – единой шкалы абсолютной, превосходящей все иные, независимой от них и неподчиненной им силы.

И кем бы ни был ум рационально мыслящего, сбежавшего на время от рекламы, эротомании и прочей магии современности, одного ему не избежать. Догадки о том, что шкала и закон все-таки существуют. Шкала – табель о рангах – обитающих в мире. Закон, удерживающий в равновесии противоречиво-непоседливый мир.

Не исключено также, что этот рационально мыслящий, листая в добровольном уединении древние книги и ведя мысленный взор вдоль пути столь же рациональной, как сам, науки, не возьмет в толк другого: почему она так и не смогла открыть этот самый закон и ввести в действие эту самую шкалу?

Слабость бьет силу, что сама же отдала ей власть – непонятно почему. Рационализм льнет к мистицизму, который сам же и придумал – неизвестно зачем. Быть может, затем, что рационализма хватает, чтобы о Законе судить, но мало, чтобы его открыть?..

Это неизвестно, – понятно вот что: закон гипотетически есть, его не может не быть. Второе: закона фактически нет, попытки открыть и описать его к успеху не привели. Ну и – третье: а зачем, собственно, людям этот Закон?

Рационально мыслящий растерян – постановка третьего вопроса необычна для него. Закон дает силу – вот зачем! Закон Природы – физическую, Закон Науки – умственную, Закон Страны – правовую. Абсолютный Закон дает абсолютную силу, абсолютное, непреоборимое могущество. Что же еще непонятно?

К слову сказать, непонятно все, кроме вот чего: в поисках неоткрытого Закона рационально мыслящий уперся в предельную для него планку неведомой шкалы. Шкала абсолютна, планка – относительна: силой ее не взять, хитростью и обаянием – тоже. Закон не уступает силе, но дает ее – самую большую силу из всех предоставляемых когда-то.

Чтобы он отдал, его нужно открыть. Чтобы открыть, его нужно исполнить. Парадоксы Закона дразнят и бесят человечество: в поисках сверхсилы оно слабеет и сдает – интеллектуально, психически, физически. Сползая все ниже, цепляясь за каждую отметку на неизвестной шкале, оно не приблизилось к Закону – оно отдалилось от него. Не отчитавшись за силу, которая дана, желает большей силы и меньшей ответственности. Не освоив большого знания, жаждет беспредельного. Не наведя порядок в собственном доме, рвется в гости к неведомым хозяевам.

Между тем, если бы человечество занялось этим порядком и довело бы дело до конца, Закон давно был бы открыт. Он проступил бы всеми цветами радуги, как она проступает на послегрозовом небе, оттеняя его и без того нестерпимую голубизну. Ему просто некуда было бы деться, как некуда скрыться от всеобщего обозрения радуге.

Но туча рационализма, наползая на небесную ясность этого обстоятельства, веками скрывает и смущает его: ей не нужно радуги, ей требуется гроза. С громоподобным упрямством рационализм стоит на своем: сначала закон и только после – законодательство. Сначала сила, и лишь после – право. Право ее применять или не применять.

Претензия на Большой Закон – для тех, кто не брезгует маленькими. Чтобы получить много, нужно отчитаться в малом: Большой Закон не станет служить тем, кто не подчинился ему. Кто не разобрался в многочисленных объектах его юрисдикции. Кто не выстроил четкую и всем понятную «законотворческую иерархию». Иерархию-шкалу высшего и низшего, сильного и слабого, доброго и злого. Иерархию согласно закону, а не узаконенному беззаконию.

Кирпич на кирпич – вот и здание. Капля к капле – вот и радуга. Не стихнет гроза – радуги не увидать, а может – ослабим разрушительный напор?! Построим дом – из кирпичей внимания и выплеснем радугу – из капель терпения и надежд. Радугу, которой негде, не от кого и незачем будет скрываться. Дом, в котором…

Впрочем, не будем повторять ошибок и опережать далеко не наступившие события.

Первая проблема абсолютного знания

Знания современного человечества о мире, в котором оно живет, поистине огромны. Не останавливаясь на достигнутом, оно продолжает наращивать базу этих знаний – написаны сотни тысяч книг, проведены десятки тысяч исследований, совершены тысячи серьезных открытий. Внушительные цифры эти наводят на вполне оправданные подозрения: почему? Почему из бесчисленных «кирпичиков знаний» до сих пор не выстроен дом? Почему до сих пор не увенчалась успехом научная стройка века, стройка тысячелетия, стройка всей человеческой истории? Почему из всего обилия книг нельзя сверстать одну исчерпывающе-ясную книгу?

Книгу, в которой простым и понятным языком говорилось бы, как устроен мир, какую роль играет в нем человек и как ему – каждому из нас – жить правильно? Жить, основываясь не на чьих-то сомнительных мнениях, а на естественном знании мировых основ.

Почему не ввести такое естествознание в качестве единого курса для школьников, а затем – и студентов всего мира?.. Если вы думаете, как я – что знаний для такого проекта довольно и что человечество могло бы уже договориться о нем по существу… тогда остается одно простое предположение: человечество может, но не хочет договориться.

Предположение характеризует; нелестное предположение означает нелестную характеристику человечества. Что же касается нас, нам надлежит проверить это предположение, утвердив либо опровергнув эту характеристику.

Характеристика – не что иное, как сумма свойств объекта; на описании свойств основано знание. Чем сложнее объект, тем более неодназначна его характеристика: объект обладает глубиной представлений о себе. И философия, будучи некогда единственной наукой (!), справедливо поставила вопрос о «вещи в себе». «Вещь в себе» – намек на объективную характеристику объекта во всей полноте представлений о нем и в то же время – независимо от них. Иначе говоря, любой объект  (предмет) обладает потенциально полной характеристикой свойств и останется таковым вне зависимости от того, занесена эта характеристика в базу чьих-то знаний или нет, равно как и от того, насколько она полная и подробная.

То был величайший прорыв в организации знаний человечества – лучшие умы в лицах Платона, Аристотеля и других вплотную подошли к проекту этой организации, а значит – и к организации проекта. Возникли философские системы, затем – идейные теории. Ученики великих всерьез размышляли, как научить людей жить…

Миновали столетия. Имея же в виду, что это не первый исторический пример – даже тысячелетия. Тысячелетия – со времен установления тех же самых истин восточной мудростью. Десятки тысячелетий – с тех пор, как их установили по версиям ученых древнейшие цивилизации. Однако «литерный воз с гуманитарным грузом проекта» и ныне там – там, откуда неоднократно уже стартовал. Спрашивается: почему?!

По двум причинам, которые не так уж и сложны: первая касается человека, вторая – идейной теории. Начнем с первой.

Человек – это тоже объект, и он тоже обладает характеристикой. Характер его – один из наисложнейших в Природе, а философское осмысление мира – лишь одна из многих его черт. Это гуманистическая, чисто человеческая черта. Она дает радость увидеть мир таким, каков он есть, и чувство благодарности миру – за предоставленную им чудесную способность познавать «вещи в себе».

Качество сложности – в обилии простоты; сложный характер – в обилии простых черт. Начав с простого, предположим, что у человека таких черт всего три. О первой – гуманистической – уже было сказано. Вторая черта, в отличие от первой, не позволяет мириться с «вещами в себе» – она понуждает бороться за «вещи для себя».

Но мириться надо – для этого существует третья черта. У кого ее нет – умирает, у кого не в порядке – сходит с ума. Говоря строго, третья черта особенная – она не человеческая, а «людская» – для общения с людьми. Первые две в этом деле неприменимы: к другому человеку не отнесешься ни как к «вещи в себе», ни как к «вещи для себя».

 «Вещь в себе» – это просто, как и «вещь для себя». Когда вы любуетесь закатом, наслаждетесь шумом леса, восхищенно наблюдаете за живым – это и есть проявление черты номер один – познание «вещей в себе». Когда вы проклинаете дождь, рубите лес и убиваете зверей – это проявление второй черты – желания «вещей для себя».

И можно сколько угодно сетовать на корыстное, «античеловеческое человечество» – сложное состоит из простого, человечество состоит из нас. Мы состоим из разных черт, и только одна из них (первая) – человеческая в полном смысле этого слова.

Вторая – обычный звериный инстинкт, усовершенствованный Цивилизацией до собственничества. Третья – коллективизм, опять же – улучшенная, модифицированная версия, «стадного чувства». Эта черта особо интересует нас: непостижимо замешанная на двух других, она позволяет договориться с другими. Мы подошли к результату этого договора, ко второй причине – к идейной теории. К продукту третьей, «общественной» черты.

Идейная теория – теория вовсе не идеалистическая. Имея дело с тремя чертами человека – человеческой, звериной и коллективной – она ставит целью оградить себя от худших из них, используя и пропагандируя лучшие. Точнее: человечность – пропагандируется, коллективизм – эксплуатируется, зверство – запрещается.

А как же идея? Идея – лишь бренд для раскрутки самой теории, теория – для власти и социальной практики. Сама же эта практика, что доказано до моего появления на свет, не расходится во взглядах на три человеческие черты – будь она монархизмом, капитализмом или коммунизмом. Ибо принципиально иные взгляды зарубят на корню сами основы государственности.

А теперь – позвольте встречный вопрос. Выгодно ли вам, чтобы те, с кем вы заключили шаткий, держащийся на силе и могущий в любой момент подвергнуться пересмотру договор, получили абсолютное знание, а вместе с ним – эту самую силу? Выгодно ли предоставить своему оппоненту оружие против самого себя? Надеюсь, вы позволите ответить за вас и согласитесь с тем, что ответ будет отрицательным.

Выходит, наше предположение справедливо: человечество и впрямь не хочет договориться. Это значит, что вожделенная, доступная всем «книга обо всем» в настоящих условиях невозможна. И даже если ее написать и издать, уничтожение сколь угодно большого тиража или дискредитация сколь угодно известного автора гарантированы. Почему непременно так?

Потому что, если этого не сделать, идейная теория потеряет опору и основы государственности будут подорваны. Для примера вспомним случившееся с Советским Союзом и не забудем, какое количество книг «обо всем его прошлом» тому способствовало. И пусть это не совсем те книги, о которых наша речь – пример в любом случае показателен.