Жизнь народа как целого особенно проявляется в критические моменты – в войну, во время катастрофы, голодомора, повальной эпидемии. Здесь народ сжимается в один комок, его задача – выжить. Здесь в цене умные и деятельные лидеры, а формы государственного устройства и методы правления, а также свободы отходят на второй, третий… десятый план. Именно в критические моменты целое, чтобы сохранить себя, готово жертвовать своей частью. Неудачная война нередко приводит к потере территорий, порой значительных, потере части суверенитета. Или, в худшем случае, к присоединению к государству-победителю в качестве области. Человек без ног, без рук – еще человек. А без головы – уже нет человека.

В обычной жизни, особенно в период долгого мира, когда целому ничто не угрожает, народ «разжимается» и разделяется на группы и подгруппы по интересам, по стремлениям, по видам деятельности, вырастает значимость деления по богатству, по отношению к средствам производства. Расцветают сто цветов и возникает нужда в свободе. 1. Самая большая его группа, которую, собственно, и называют народом, занята в сфере материального производства; ее основные проблемы – работа, в основном – по найму, семья, сфера быта, отправление культа, зрелища. Для нее желанны безопасность и политическая стабильность. Однако известная часть «производственников» стремится к активной экономической деятельности, к бизнесу – возникает недовольство властью, желание отвоевать экономическую независимость. Из нее вырастает феномен, который называют буржуазией. 2. Значительная группа, тоже «наемников», занята в медицине, образовании, в правовой сфере, на государственной службе (канцелярская работа), в сфере услуг. Это, в основном, – «пожиратели» бюджета и сторонники авторитарной власти: «Авторитарная власть даст нам все, что необходимо для жизни». 3. Так называемые силовые ведомства – полиция, тайная полиция, армия. Чего все они хотят? – Чтобы во главе государства стоял жесткий правитель. Вести здесь разговор о свободе – это подвергать себя опасности. 4. Ученые на службе у «трона» (фундаментальные науки, разработчики нового оружия), свобода для них – более помеха, чем благо.

5. Философы. Одни тяготеют к естествознанию, другие к проблемам общественной жизни, третьи к теории познания. Философы ищут истину и создают идеологию – систему идей, определяющую направление общественного развития. Философ без свободы мысли – все равно, что солдат без винтовки. Русских философов в советскую эпоху закабалил марксизм, сегодня они, кто успешно, кто безуспешно, пытаются освободиться от «очарования» марксизмом. Ученые экономисты: одни находят стимул развития в экономической свободе, другие – в деспотической власти. 6. Деятели художественного творчества – писатели, поэты, художники, артисты, музыканты… – ищут красоту в природе и в общественных отношениях. Подвиг и предательство, благородство и подлость – являются предметом их интересов. Без свободы творчества нет творчества, а есть работа по заказу; «заказчики» искусно приспосабливаются к тирании. 7. Священнослужители, их главная забота – нравственное состояние общества. Нужна священнослужителю свобода? Только – вероисповедания. А если в обществе утвердилась единая вера, то всякая свобода, в том числе – вероисповедания, становится для них враждебным фактом. 8. Политики. Это граждане, предлагающие обществу приложить свои умения и желания на службе государству. Именно здесь решается вопрос, какому строю в стране быть! Сторонники тирании, порой ожесточенные, навязывают обществу свою «единственно истинную» идеологию и свой политический порядок. Сторонники свободы упрямо навязывают обществу свою теорию прав и свобод человека и гражданина.

Постоянно воевавшие между собой первобытные племена удовлетворяли свою государственническую потребность одним вождем и вооруженным войском. Демократия как право народа на свободный выбор родилась в Древней Греции и начала свое шествие с попытки привлечь широкие слои к решению задач, значимых для города-государства. Выбор на общегородских собраниях горожане делали с помощью выкриков одобрения или возмущения, а позднее – даже с помощью черепков (своего рода бюллетеней). Здесь порой обсуждались и стратегические вопросы. Новое время. Целью революций в Новое время стала настоящая свобода. Англия (парламент в Англии существует с 13 века), США, Франция. Позднее – Германия, Россия и при большевиках оставалась еще «страной рабов, страной господ». Сегодняшние революции в арабских странах ведут борьбу за настоящие свободы.

Демократия большинства (по большей части это наемные работники из сферы материального производства), в основе которой лежит самоуправление, – это простейший вариант народовластия, который должен обеспечить в районе проживания безопасность, отправление культа, зрелища. Его можно назвать зачатком демократии. Самоуправленцы решают вопросы о жилье, о дорогах, о чистоте, о магазинах, о банях. Важные вопросы. Правители благосклонно относятся к самоуправлению: снять с себя часть забот – мечта любого ответственного работника. Создали в деревне Поселковый комитет? – Великолепно! Создали в областном центре Земскую управу? – Замечательно! Пусть граждане думают и сами улучшают свою жизнь. Иные общественные деятели (Солженицын, например) называют эти учреждения настоящей демократией «Снизу, снизу демократию надо начинать!» – говорят они.

Именно такого типа демократию практиковали в наше время Ленин, Сталин, Гитлер, генерал Франко, Мао Цзедун, Полпот, Саддам Хусейн, Моаммар Каддафи. Здесь парламент (была у них такая «игрушка»!) работал под строгим присмотром вождя, секретаря, канцлера... Чтобы задавить настоящую свободу, они начинали войну, межгосударственную или гражданскую, вводили осадное положение, объявляли о надвигающейся катастрофе, о предстоящей эпидемии, о невиданных преобразованиях общества, о подготовке к отражению нападения и т.д. Большевистский режим в России – это крутые социальные ломки (индустриализация, коллективизация), подготовка к войне или война, которые теоретически и практически должны были оправдать самую жестокую диктатуру в истории. Настоящая демократия (я называют ее свободной демократией) начинается, когда к власти приходят силы, реализующие фундаментальные свободы, – экономические и духовные: свободу предпринимательства, политической деятельности, мысли, слова, художественного творчества, веры, выезда и въезда… И меру демократии определяет не столько форма государственного устройства (монархия, республика), сколько мера допускаемой свободы – прежде всего для меньшинства и каждой отдельной личности.

В большом многоэтническом и многоконфессиональном государстве пользование свободами может быть затруднено, если власть непрочно стоит на ногах, если она нелегитимна. Например, большевистская власть в России с самого начала была властью захватнической – и режим до конца своих дней она держала захватнический, оккупационный. С другой стороны, в США власть предельно легитимна, поэтому она не ущемляет свободы граждан даже во времена кризисов и войн на дальних подступах. Малые государства, попав под влияние большого тоталитарного государства, вынужденно вводят у себя тоталитарную власть. Политический опыт народа в одном государстве суживает демократию, в другом расширяет. Иногда пишут, что русские склонны к патернализму, даже к деспотизму. Возможно. Возможно, прав был Чернышевский, когда в отчаянии сказал о русских: «Жалкая нация, нация рабов. Все рабы – сверху донизу». Роль идеологии в определении способа жизни народа я выделил бы специально: если насилие является стержнем идеологии господствующей силы, то свободы от нее не дождаться. Большевизм, нацизм, исламизм несли и несут народам опасность порабощения. Существует ли специфически российская или специфически немецкая демократия? Как идеал демократия одна, а ее глубина, ее продвинутость определяется обстоятельствами, на которые я указал в первом абзаце текста и здесь. Российские политические чудовища постоянно навязывают нам свое, «нашенское» политическое устройство, выдавая очередную азиатскую дикость за демонстрацию самобытности. В основном, их оригинальность сводится к удушению гражданских прав и свобод.

Уже завоеванная свободная демократия легко гибнет от неопытности либеральных правителей. Временное правительство в России, правительство Веймарской республики в Германии погибли от непонимания сложности задачи перехода к Новой эпохе, к эпохе Свободы тех, кто волею случая оказался на гребне революционной волны. Понимает сложность этой задачи руководство современной демократической России? Надеюсь, что понимает. Пока оно разумно реагирует на «дикий вой» свергнутых тиранов и глупые выходки недорослей из псевдолибералов. Но сколько в России живет наивных граждан, которые требуют выдать все демократические блага немедленно, в ночь с воскресенья на понедельник! Вторник, 5 февраля 2013 года