Государство – высшая ступень нравственной идеи после семьи и гражданского общества. Однако поскольку логическое движение вперед означает движение к основанию, в глубину, то идея государства есть зерно, из которого развивается весь нравственный организм. Реальное государство положено идеей государства, положено по разуму. Все разумное действительно, и все действительное разумно. Государство не страховое учреждение, логически оно существует раньше каждого отдельного гражданина. С первой минуты рождения человек уже является элементом, клеточкой организма по имени государства. Права и свободы мы можем иметь только в составе нравственного целого. Государство – шествие Бога в мире.

У Руссо человек свободен первоначально, по природе, а государство – продукт Общественного договора между отдельными свободными людьми. Гегель считает, что из такой трактовки свободы и вышла Французская революция, которая привела к массовому террору, когда головы срезались с таким же хладнокровием, с каким мы срезаем кочан капусты или проглатываем воду. Ибо в этой ситуации каждая попытка власти ограничить стихию, внедрить закон приводила к протесту: «Но я свободен первоначально, я свободен по природе!» Крайнюю противоположность учению Руссо составляет «Реставрация» Галлера, которая не хочет видеть в государстве мысли и разума, закона и законодательства, а требует лишь абсолютного господства авторитета, установленного Богом, и слепого повиновения. Могущественный господствует. Так хотел и установил Бог и в мертвой и в живой природе, как это видно особенно в животном мире. А если авторитет заменяется законами и правами, тогда начинают господствовать адвокаты и ябедники, терзающие бедных людей.

Как устроено гегелевское государство? В соответствии с моментами понятия. Всеобщему соответствует законодательная палата, особенному – исполнительная власть (куда входят суд и полиция), единичному – власть князя, монарха. Монарх не избирается, но получает корону по наследству, правит по конституции, и полномочия его поставлены в жесткие рамки. Он может помиловать преступника, назначить или уволить высших советников короны, поставить свою подпись под законом, принятым законодательной палатой. Мы имеем дело с иным разделением властей, чем то, которое потом укоренилось в европейских государствах. В отличие от средневековой монархии с неограниченной властью князей и напоминающей лоскутное одеяло, гегелевская монархия стоит на строгом законе, на конституции и пронизана всеобщей волей монарха. Она похожа на живой организм тем, что все ее части – суть необходимые и приспособленные друг к другу и центру органы. А что касается платоновского государства, то ему, по мнению Гегеля, не достает субъективности: в нем нет личности, личностей, в нем господствует субстанция.

Гегелевский парламент называется собранием сословий. Верхняя его палата – палата лордов – землевладельцев не избирается, но формируется по наследственному праву. Нижняя палата избирается из подвижной части гражданского общества, из сословий промышленности, ремесла, торговли, из должностных лиц, персон, управляющих корпорациями, общинами. Депутаты представляют не себя, не массы, а существенные сферы труда. Если ведение дел сословия не оплачивается, нет необходимости ограничивать цензом избрание в депутаты, считает философ. «Публичность собраний сословий, – говорит Гегель, – есть великое зрелище, главным образом воспитывающее граждан». «Только вследствие обнародования всякого своего шага палаты находятся в связи с общественным мнением». Пресса свободна, но клевета преследуется по закону.

Гегель против «взаимонезависимости», оторванности друг от друга трех ветвей власти, что ведет к конфликтам между ними и созданию хаоса в государственных делах. Потому и ставит он на самый верх монарха, чтобы государственный механизм работал слаженно. И суверенитет народа не должен быть противопоставлен власти монарха, истинному носителю суверенитета. Суверенность государства Гегель называет идеальностью, самостью, самосознанием, «Я». «Я» есть нечто самое единичное и в то же самое время самое всеобщее. К чиновничеству у Гегеля отношение почтенное, ибо на нем держится государство. В хорошем государстве чиновничество хорошо обучено и воспитано в патриотическом духе. Работая в Берлинском университете, философ был вынужден оглядываться на власть и придержать критику реакционных прусских порядков, а государство «рисовал» такое, каким оно, по его мнению, должно быть. Здесь он идет по стопам Канта.

Со времен Гегеля много воды утекло. Культ государства после великого философа еще дважды вспыхивал в Германии. Один раз в виде марксизма, другой раз в виде нацизма. Это были болезненные вспышки. Марксизм поразил Россию, нацизм – Германию. Первый пытался внедрить в мир диктатуру тех самых низов, к которым Гегель испытывал негативные чувства, второй – диктатуру ненависти против евреев и «недочеловеков». Однако победило английское представление о роли государства в жизни человеческого общества, государства как инструмента, обеспечивающего безопасность и правопорядок, где общее не отрывается от частного и единичного, а содержание от формы, где общее как органическое целое, как субъект исторического развития пронизано всеми своими частями (как и части – общим) и работает на них. И здесь Руссо, если бы мог подняться из могилы, сказал бы: «А я был прав, человек с его правами и свободами занял в конечном счете свое место!» Но не будем делать окончательного вывода – вся история еще впереди. Суббота, 19 мая 2012 года