Гуссерль заявляет, что «и самая совершенная геометрия, и самое совершенное практическое овладение ею не помогут описывающему природу естествоиспытателю выразить (в точных геометрических понятиях) именно то, что он — просто, понятно и вполне адекватно — выражает словами „зазубренное, насеченное, в форме чечевицы, зонтичное" — сплошь понятия существенно и неслучайно неточные и именно поэтому нематематические» ("Идеи к чистой феноменологии..." §74). Во-первых, морфологические понятия зачастую несут в себе геометрические аналогии. Во-вторых, и в геометрических понятиях можно усмотреть морфологические корни (начиная с самого понятия «геометрия»). В-третьих, Гуссерль необоснованно идеализирует морфологический язык («просто, понятно и вполне адекватно»). Тот, кто имел дело с биологическими определителями, обращал внимание на сложность уж не меньшую чем в геометрической терминологии и неполную адекватность, а для неспециалиста так и непонятность морфологической терминологии. Но даже и та морфологическая терминология, которая имеется на сегодняшний день, формировалась в направлении приближения ее к «точности», построенной на строгой, и я бы сказал схоластической родовидовой аристотелевской схеме с набором контрарных и контрадикторных предикатов. Ведь когда говорится «насеченная» имеется в виду «не гладкая», зазубренное – противоположно ровному краю, чечевичная форма - шарообразной. Здесь налицо известная определенность понятий, коррелирующая с известной определенностью растительных и животных форм.

Далее автор «Идей…» заявляет, что «Геометрические понятия — это понятия „идеальные", они выражают нечто такое, что нельзя „видеть"; у них существенно другой „исток", а тем самым и существенно другое содержание, чем у описательных понятий, которые выражают сущности, почерпнутые в простом бесхитростном созерцании, а отнюдь не „идеальное"». С этим нельзя согласиться в силу трех причин. Первое, геометрические понятия в строгом смысле не идеальные – они опираются на формы чувственного созерцания и воображение (об этом писал как Платон в античности, так и Кант в новое время). Соответственно, их можно представлять и в этом смысле видеть. Второе, описательные понятия также предполагают работу воображения и созерцательную обобщенность, и в этом смысле нисколько не отличаются от геометрических. И там, и там работает то, что Гуссерль назвал здесь «простым, бесхитростным созерцанием». И описательные понятия не более просты и не более созерцательны. Третье, идеальное, если понимать под ним созерцательно-эйдетическое или то, что Кант называл формой созерцания) присуще не в меньшей мере описательным понятиям чем и понятиям геометрии.

Следующее заявление Гуссерля «Корреляты точных понятий — сущности, подобные „идеям" в кантовском смысле» неверно в смысле кантовской терминологии, ибо кореллятами точных понятий (если речь идет о геометрии) у Канта являются категории рассудка, а не идеи разума