В параграфе 52 Гуссерль выступает против реализма, повторяя уже известные из средневековья номиналистические аргументы (забывая о том, что сама возможность аргументации в таком случае подвергается сомнению). Он утверждает, что «подлинное мнение естествоиспытателей … не может заключаться в том, что являющаяся вещь будто бы есть лишь кажимость или искаженный образ „истинной" физической вещи. Точно так же вводят в заблуждение и разговоры о том, что определенности явления будто бы суть „знаки" подлинных определенностей». Из номинализма, как и следовало ожидать, вытекает сенсуализм: «если неведомая, будто бы возможная причина вообще существует, то она должна принципиально восприниматься — если не мною, то другими „я", которые видят лучше и дальше, нежели я». И отсюда уже следует субъективизм: «Итак, если истина возможна, то к ней необходимо принадлежит и возможное „я", — это же верно и относительно истинно сущего, о каком бы истинно сущем ни шла речь». Отрицание самостоятельных внеэмпирических сущностей на выходе приводит к софистическому субъективизму в духе: «Что кому как кажется, так оно и есть». При этом отрицание «скрытых сущностей» или «причин» объясняется их недоступностью – недоступностью в опыте, и соответственно их субъективностью как результата абстрагирования. Здесь конечно сбивает с толку сам термин «скрытые». Они скрытые именно с точки зрения номинализма. С точки же зрения реализма – они априорны и в этом смысле более непосредственны, чем изменчивые явления опыта. Однако допустим вслед за номинализирующим автором «Идей…», что опытно данные вещи, это и есть вещи как таковые (вне причин и сущностей). Где в таком случае пролегает граница истины и заблуждения, или обыденного и научного? И что в таком случае является условием возможности устойчивости опыта? Поток сознания? Но поток сознания сам изменчив, и мерить изменчивое изменчивым бессмысленно. Несомненность переживания не делает несомненным содержание переживания