Вода течет, и еще мурашки по воде, которые на солнце сверкают. Что с ними делать? Ничего не делать – просто смотреть. Смотришь и живой, потому что смотришь. Перестанешь – это и есть смерть. А там еще молоденькие уточки пытаются стать на крыло, крылышками размахать, а ты на берегу сидишь. Чего сидишь? Старый потому. Когда если побежишь по берегу, руками махая (или «машая»), то не поймут. Не поймут, чего это ты махаешь или «машаешь», вдруг ты – сумасшедший или еще как. Зачем живешь?

– Чтобы на берегу сидеть.

– Еще зачем?

– Как зачем? Чтобы коньяк пить на берегу.

– И все?

– Ну, почему же все. Чтобы еще…

– Еще?..

– Ну, ты прямо…

– Если не прямо, то…

– То… ты же сам понимаешь.

– Я понимаю, но все-таки?

– Ты же понимаешь, что крылышками…

– Ну да, ну да, и полетишь. Только куда?

– Вверх! Иначе, зачем было жить!

– Зачем, но все-таки…

– Ты хочешь сказать, что ползать тоже…

– Почему нет? Когда потом высоко заползаешь.

– Высоко – это куда?

– Туда. Все знают куда. Где все дают.

– Это то самое место?

– Говорят, то самое. А ты что?

– Что я?

– Ты, что говоришь?

– Я ничего. Я коньяк на берегу…

– И всё?

– Всё…