О самопровозглашенной «бабушке перформанса» можно многое рассказать. На протяжении всей своей карьеры она всецело посвящала себя своему делу, зачастую рискуя жизнью ради искусства. И она продолжает это делать в рамках своего нового института перформанса. Когда ей было 14, она играла в «русскую рулетку» с пистолетом своей матери. Это отражено в пьесе Роберта Уилсона «Жизнь и смерть Марины Абрамович», где ее нелегкие отношения с матерью были показаны во всех деталях. По иронии судьбы, на премьерном показе пьесы в 2011 году Абрамович сыграла свою мать. Еще раз эту постановку можно было посмотреть в Park Avenue Armory в Нью-Йорке в декабре 2013 года. В юности она пыталась сломать себе нос, чтобы заставить родителей заплатить за пластическую операцию. Об этом также было рассказано в пьесе «Жизнь и смерть Марины Абрамович», подтверждая как страстность Марины, так и ее сложные отношения с родителями. Этот эпизод предзнаменовал ее побег из родного Белграда в возрасте 29 лет. В интервью Daily Beast в 2012 году она рассказала: «Когда мне было 14, я думала, что выгляжу ужасно. Я носила типичные словацкие ботинки с металлической подошвой (поэтому меня всегда было слышно), уродливую юбку, как у принцессы, и блузку, застегнутую на все пуговицы. У меня было детское лицо, покрытое прыщами, огромный нос и мальчишеская стрижка. А моей заветной мечтой в те годы было иметь нос как у Брижит Бардо». До того как Абрамович узнала об искусстве перформанса, она занималась живописью и писала «большие сталкивающиеся социалистические грузовики» и «маленькие невинные социалистические игрушечные грузовички». Однажды она спросила у одного офицера, можно ли ей полетать на истребителе, чтобы «раскрасить небо дымом». Ей отказали, сославшись на то, что у нее нервный срыв. Но впечатление от сверхзвуковых самолетов, оставляющих в небе неуловимый инверсионный след, оказалось необычайно сильным и вдохновило Абрамович стать перформансистом: «С того дня я перестала рисовать. Вместо этого я стала больше обращать внимание на то, что находится вокруг меня, и использовать это в своей работе. Мне потребовалось время, чтобы осознать, что я сама могу быть своим искусством».  В 19 лет, в первый год своего обучения в художественной школе, она придумала перформанс Come Wash with Me для белградской Galerija Doma Omladine: зрителям предлагалось раздеться на входе, чтобы художница смогла постирать их одежду. Это работа была предложена галерее в 1965 году, но Абрамович ждала ответа четыре года и в результате получила отказ. На ретроспективе Абрамович «В присутствии художника» в MoMA был представлен рисунок к этой заявке, оказавшийся старейшим экспонатом на выставке. После того, как в 29 лет Абрамович сбежала из Белграда, она зарабатывала на жизнь вязанием свитеров. В годы, когда зарабатывать искусством перформанса еще не было возможности, Марина трудилась на нескольких работах, чтобы себя содержать. Она прожила целый год с аборигенами на задворках Австралии. Помимо тибетской культуры, на Марину Абрамович сильное впечатление произвела культура австралийских аборигенов: в 1980-х она жила вместе с ними в центральной Австралии. «Эти две культуры научили меня контролировать мое физическое/ментальное тело», — говорит она.