Систематизация и связи

История философии

Фильм Андрея Звягинцева «Левиафан» – беспрецедентный случай: ещё до выхода на широкий экран фильм в Интернете посмотрели все, кто хотел. Причина – многочисленные премии и номинация на «Оскар».
Как только не характеризуют эту кинокартину: «Фильм Звягинцева – антология русской жизни». «Левиафан» – фильм волнующий, который, кажется, воплотил в себе, в самом полном смысле, определение русского фильма». «Восхитительно сделанный русским режиссёром Андреем Звягинцевым фильм, в лучших традициях классического российского кинематографа» (The New York Times).
Некоторые соотечественники считают, что этот фильм – «очернение» российской действительности. Хотя на фоне последних событий (убийство старушки-блокадницы за три пачки масла; расстрел менеджером Центрального банка в Благовещенске троих банковских работников, в результате чего он покончил с собой) это кажется скорее «осветлением».
Если вспомнить такие произведения как «Ревизор» и «Мёртвые души» Гоголя, «История города Глупова» Салтыкова-Щедрина, «Униженные и оскорблённые» Достоевского, пьесу «На дне» Горького, «Котлован» Платонова, «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, «Архипелаг Гулаг» Александра Солженицына, то создаётся впечатление, что самоуничижение и «очернение» – черта нашего национального самосознания.
19 февраля 2015 года (в годовщину смерти Анатолия Собчака) я был на встрече с Людмилой Борисовной Нарусовой, которая в магазине «Буквоед» в Санкт-Петербурге представляла книгу Анатолия Собчака «Сталин. Личное дело». Людмила Борисовна извинилась за опоздание, объяснив это тем, что встречалась с Президентом России В.В.Путиным. На Васильевском острове они возлагали цветы к памятнику Анатолию Собчаку.
Мне удалось задать несколько вопросов Людмиле Борисовне, в том числе и о фильме «Левиафан».

Л.Б.Нарусова положительно относится к фильму Андрея Звягинцева «Левиафан» и не может согласиться с оценкой министра культура В.Мединского, который считает фильм «очернительством». Важен диагноз обществу. Он может быть очень неприятный. Но только поставив правильный диагноз, можно начать лечение.

На мой взгляд, «Левиафан» – самая сильная картина Звягинцева. Фильм хороший, но после него хочется повеситься или утопиться. Люди устали от чернухи. Однако никто не способен предложить позитивный оптимистический и в то же время реалистичный сценарий.

02 октября 2007 года я встречался с Андреем Звягинцевым во время премьеры его фильма «Изгнание» в Санкт-Петербурге. Я передал ему в качестве сценария свой роман об Иисусе Христе «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак». Но Звягинцев предпочёл снять фильм «Елена».

Андрей Звягинцев говорил: «Человек должен понимать, что произведение искусства – это не истина, не совершенная форма, не идеальное высказывание. Это всего лишь служение делу размягчения сердец, в которые должна войти истина. Это обслуживание истины, как служение, как священство. Настоящее произведение искусства создаёт трещину в глади наших представлений о мире, о наших связях с людьми. Это молния, которая в краткий миг освещает всё, что вокруг тебя».

Как пояснил Звягинцев, главный герой фильма «Левиафан» Николай находится в тени сюжета об Иове, но не более того. Интерпретация названия фильма по Гоббсу появилась позже, чем возникли параллели с Книгой об Иове, но гоббсовский левиафан оказался удачной метафорой для передачи смысла фильма.

Конечно, в фильме Звягинцева нет истории библейского Иова, да и Левиафан притянут за уши. Так бывает, когда идея взята из заграничной жизни (в данном случае из американской действительности).
Толчком к рождению сюжета послужила история жителя из штата Колорадо Марвина Химейера, который в 2004 году снёс бульдозером несколько административных зданий в ответ на действия властей, отказавшихся признавать его права. На него давили законными методами: отключали электричество и канализацию, требовали вернуть ипотечный кредит.

«Эта история могла произойти где угодно, – объяснял на пресс-конференции в Каннах Андрей Звягинцев. – Мы перенесли сюжет на нашу почву, и уже потом поняли, что у него есть протосюжет – история Иова. Отсюда и возникло название фильма – «Левиафан».

Левиафан – имя библейского чудовища, изображённого как сила природы, принижающая человека. В 1651 году английский философ Томас Гоббс написал сочинение, посвящённое проблемам государства, и назвал его «Левиафан» (или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского)».
Гоббс исходит из того, что «человек человеку – волк». Государство он понимал как «смертного Бога». Отталкиваясь от постулата о «войне всех против всех» как естественного состояния людей, чтобы избежать самоуничтожения люди договорились создать государство, передав ему часть своих прав.
Любопытно, что это произведение Томаса Гоббса было одно время запрещено в Англии, а в России перевод «Левиафана» был сожжён.

Когда американскую трагедию Звягинцев попытался перенести в Россию, он закономерно столкнулся с рядом непреодолимых логических препятствий. Так было и с фильмом Никиты Михалкова «12» (ремейк фильма Синди Люмета «12 разгневанных мужчин» 1957 года). Да и новый фильм Станислава Говорухина «Weekend» сделан как ремейк французского фильма «Лифт на эшафот» 1957 года (режиссёр Луи Маллем). Только в финале фильма «Лифт на эшафот» преступник пойман, а у нас разгуливает на свободе.

Бюджет фильма «Левиафан» составил 220 млн. рублей, из них 80 миллионов – бюджетные. Фильм созревал с 2008 года, а снят был за рекордные 67 дней. Полагаю, нашёлся хороший спонсор, который и заказал сделать фильм, чтобы использовать в своих целях.
Снимали быстро и практически начисто. Из отснятых 3,5 часов в картину взяли 2,5 часа. Я считаю, что можно было бы сократить ещё на полчаса. Но тогда не было бы «длинных планов» и схожести с фильмами Андрея Тарковского.

Хотя фильм «Левиафан» снят при финансовой поддержке Министерства культуры РФ, министр В.Мединский отрицательно оценивает результат. Он считает, что «с бездушием чиновников, круговой порукой можно столкнуться везде. Вижу ли я в героях фильма некую русскую особость? Не вижу. Сколько бы авторы ни заставляли их материться и пить литрами водку из горла, настоящими русскими это их не делает (…) Признаемся, что в погоне за международным успехом этот фильм запредельно конъюнктурен».

Пафосное название «Левиафан», претензия на библейскую притчу об Иове, скандал с «запретом» фильма, – всё это рекламный ход. Прокат в России ничего не решает, здесь мало что заработаешь. Другое дело – прокат на Западе, да ещё фильма, получившего заветный «Оскар».

У меня лично нет сомнений, что «Левиафану» дадут «Оскар», как дали за фильм «Доктор Живаго» 1965 года. Тогда картина Дэвида Лиина получила 5 премий «Оскар», 5 премий «Золотой глобус» и заработала в международном прокате около 200 млн.долларов.

Недавно стало известно, что публикация романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго» за границей без разрешения автора и присуждение ему Нобелевской премии было тайной операцией ЦРУ.
Александр Солженицын, которому тоже вручили Нобелевскую премию после публикации рассказа «Один день Ивана Денисовича», признавал политический момент своего награждения.

Вряд ли можно упрекать художника за его стремление к мировой славе. Однако возникает вопрос: стоит ли создавать антипатриотичное произведение в расчёте на мировое признание?

Как показывает история, признание вещь конвенциональная и конъюнктурная. Иногда со сменой власти меняется и признание. Пастернака, Тарковского, Солженицына гнобили, а теперь признают великими.

Политика никогда не была безразлична к искусству. Искусство также не безразлично к политике, – это признавал ещё Аристотель. Он говорил, что искусство не безразлично к морали, политике, к вопросу воспитания личности, поэтому при использовании искусства в качестве средства воспитания, необходимо соблюдать строгий контроль за художественной деятельностью.

Аристотель видел задачу искусства не в механическом воспроизведении действительности, а в её творческом отражении. Художественная правда не сводится к простой правильности воспроизведения предметов и явлений. Однако всякое отступление от верности натуре должно быть художественно оправдано.

Про русское кино наш зритель обычно говорит: «это такая дрянь, которую смотреть не буду». Примечательные фильмы последнего времени – «Левиафан», «Солнечный удар», «Жила-была одна баба», «Все умрут, а я останусь», «Сибирь Мон-Амур», – все они наполнены убийствами и заканчиваются смертью.
Возникает ощущение, что Россия – это территории смерти…

Поскольку всё познаётся в сравнении, после просмотра фильма «Левиафан» мы решили в день всех влюблённых посмотреть фильм «Пятьдесят оттенков серого». Во время сеанса после сцены сексуального истязания один мужчина средних лет не выдержал и со словами «садомазохисты, маньяки, извращенцы» покинул зал. Чуть позже он вернулся и крикнул: «Таня, выходи. Хватит смотреть эти извращения. Я не такой. Дома я тебе такого не сделаю, бить не буду». Зал грохотнул смехом.

Сегодня количество «чернухи» на экранах превышает все психологически допустимые пределы. Психически здоровый человек естественно противится просмотру таких картин.
Телевидение кормит нас антидепрессантами, вызывая зависимость, сравниваемую с наркотической. И смотреть «зомбоящик» нет никакого желания, и выключить невозможно.

На пленуме правления Союза кинематографистов России признали: «Современное отечественное искусство, как правило, деструктивно – оно не только не вызывает у человека чувства любви к своей родине, ближним и дальним, но в принципе убивает желание жить, работать и растить детей в России».

Да, конечно, наша жизнь не без проблем. Но неужели в ней не осталось ничего светлого, доброго, чистого?..
Не надо приукрашивать действительность, – просто надо видеть в ней хорошее. Я уверен, что есть в нашей сегодняшней жизни герои, достойные подражания, есть идеалы и есть ценности. Надо только захотеть их увидеть.

Но пока наши режиссёры будут снимать ради заработка, а продюсеры будут думать прежде всего о размере прибыли, никакого качественного кинопроизведения не получится.

Очевиден «заказ» западных прокатчиков на фильмы о беспросветной «Рашке-какашке». Мало кто помнит фильм «Эйфория» и «Овсянки», получившие премию Каннского кинофестиваля. Но все помнят «Летят журавли» Михаила Калатозова!

Вообще, присуждение премий последним российским «шедеврам» вызывает сомнения в объективности жюри. Когда дали премию фильмам «Эйфория» и «Овсянки», возникла мысль, что цель была опорочить Россию. Русские там показаны постоянно пьющие водку из горла и трахающиеся как животные… Подобное же видим в фильме «Левиафан».

Многие, в основном соотечественники, ругают «Левиафан» за то, что это чуть ли не клевета на современную Россию. Народ туп и вечно пьян, власть принадлежит бандитам, а православная церковь им покровительствует.

Как юрист, могу сказать, что фильм правдивый. Кто-то очень точно назвал нынешнюю Россию Левиафанией. Показанная в фильме картина нашей жизни полностью соответствует действительности. Хотя в реальности всё гораздо страшнее!

В моей жизни тоже был случай, когда левиафан государства в лице представителей охранительной системы решил расправиться со мной. Но я вышел победителем из схватки с левиафаном!
В ответ на мои законные требования чиновник на бирже труда угрожающе сказал:
— Захотел в тюряге оказаться? Так я тебе устрою.
— Вряд ли вам это удастся. Я знаю законы и умею защищать свои права.
Чиновник ухмыльнулся.
— Да если надо, я тебя лично убью.
Когда я вышел из помещения биржи, меня под руки подхватили два одетых в камуфляж человека, видимо поджидавшие у входа.
— Оружие есть? — грозно спросили один из них.
— Какое оружие? Отпустите, я не сопротивляюсь.
Когда подъехали к отделению милиции, меня в сопровождении охранников провели в дежурную часть.
— Лицом к стене, руки на стену.
— Я следователь по вашему делу, — сказал милиционер, держа в руках исписанные листы бумаги. — Вот, это объяснения трёх сотрудников биржи труда, которые свидетельствуют, что вы оскорбляли их, нарушали общественный порядок, мешали нормальной работе и угрожали физической расправой.
— Я ничего подобного не совершал. У меня даже в мыслях не было...
— И тем не менее, ваши действия подпадают под две статьи Уголовного кодекса.
— Но у вас нет свидетелей!
— Сколько надо будет свидетелей, столько и найдём. Бороться с системой бесполезно. С правоохранительными органами нужно сотрудничать. Мы вас если не так, то иначе, но всё равно посадим, если захотим. Не вы первый, не вы последний.
— Я буду жаловаться прокурору.
— А вот этого не советую. Вам может быть только хуже. Подумайте над моими словами. Ну а чтоб вам легче думалось, посидите в камере; утром повезём на суд».
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература

Недавно я был на лекции доктора философских наук, профессора Константина Семёновича Пигрова на тему «Идея национального самосознания».
К.С.Пигров считает, что черта отрицания заключена в самой сути самосознания. Чтобы какая-то общность могла указать на особенность национального самосознания, она обязательно должна указать на общность каких-то других (чужих).

Национальное самосознание это национальный подвиг, это эксцесс подвига. Оно возникает там, где идёт речь о физическом уничтожении, где проливается кровь.

Биология в национальном самосознании не играет никакой роли до тех пор, пока биология не становится мифом. У французов биология не играла никакой роли в национальном самосознании. Но биология стала играть значительную роль в национальном самосознании «арийцев» третьего рейха Гитлера.

Самосознание возникает через людей страны, через территорию, через историю, национальные драгоценности и артефакты, но не автоматически. Решающую роль играют индивидуальности, которые придают значение артефактам.

Возможна ли катастрофа национального самосознания? Возможна. В принципе мы должны быть готовы к тому, что потеряем территорию, как-то деформируется язык, но мы должны быть готовы тем не менее сохранить зерно нашей культуры. Однако если мы не понимаем смысл той культуры, к которой мы принадлежим, то она нам и не принадлежит.

Национальная катастрофа происходит, когда нет вождя. Необходим лидер, который владеет населением, территория и артефактами культуры. Национальный лидер – это человек, который способен переживать свою страну как свою собственность.
Лидер важнее, чем народ, чем территория народа, чем богатства народа. Лидер как личность даже важнее того, что он делает.

«Великий человек это общественное бедствие, без которого общество обойтись не может».

Любое национальное самосознание трагично по самой своей сути. История любого этноса, народа, нации это всегда трагедия.
Человек – трагическое существо. Войны вечны. Война – это необходимый момент человеческого бытия.

Нет никакой перспективы объединения всех народов в единую семью. Наивно думают те сверхдержавы, которые надеются объединить землян под своим началом. Этого не будет, это всё утопии.

ПО МОЕМУ МНЕНИЮ, национальное самосознание возникает в противостоянии «свой – чужой». Национальное самосознание и национальное чувство основаны на некотором превосходстве одной нации над другой. Достаточно вспомнить французов периода наполеоновской империи, Великую Британию англичан, нацистский третий Рейх.

Теперь вот Америка – самая великая держава – учит всех, как надо жить.
Однако ни одна держава ещё не смогла осуществить своих планов мирового господства; зато рушилась сама от невыполнимости этой миссии.
Любая претензия на мировое господство, какими бы благими прогрессивными целями она не оправдывалась, всегда неизбежно приводила к войнам.

Если этносы существовали на протяжении всей мировой истории, то нации формируются только в период Нового времени не ранее 1750 года. Нации были созданы правящими элитами для наилучшего управления своим народом.
Сторонники конструктивизма полагают, что нации представляют собой искусственные образования, целенаправленно сконструированные, созданные интеллектуальными элитами на основе национального идеологии. «Реально существуют лишь рационально мыслящие индивиды, а нация существует лишь в их головах, «в воображении», в силу того, что они себя идентифицируют именно этим, а не другим образом», – считает Бенедикт Андерсон, один из главных теоретиков конструктивизма.

Я родился и воспитывался как гражданин СССР, как советский человек. «У советских особая гордость», убеждали меня. Теперь, когда СССР распался и исчез «советский народ», перестал ли я быть советским человеком?

Исчезновение государства ещё не означает утраты национальной памяти и родины. Марина Цветаева писала: «Родина не есть условность территории, а непреложность памяти и крови».

Помню как в школе нас заставляли заучивать работу В.И.Ленина «О национальной гордости великороссов». Время показало, что все эти идеи о «национальной гордости» призваны одурачить людей, внушить им чувство какой-то особой ими не заслуженной гордости. На самом деле так политиканы-кукловоды пытаются манипулировать человеческим сознанием.

Сейчас нам придумали российское самосознание, новый российский патриотизм.
Но патриотизм – это любовь к Отечеству, а не к государству; и любовь эта не меняется в зависимости от смены политического режима.

Как правило, все разговоры о «национальном самосознании» заканчиваются мобилизацией. Как, например, сейчас происходит в Украине.

Насколько вообще корректно говорить о русском самосознания россиян?
Какое национальное самосознание должно быть у жителей Донецка и Луганска? Российское, украинское или новороссийское?!

Недавно нам предложили образ России – таёжного медведя, который ни к кому не лезет, но и не хочет, чтобы лезли к нему. Смысл данного «имиджа» таков: не трогайте нас, дайте жить спокойно в нашем болоте.

Сколько себя помню, мы всё время живём в страхе, что на нас кто-нибудь обязательно нападёт. Мы живём в постоянном страхе, что нас завоюют, но при этом требуем к себе какого-то особого уважения за то, что мы «великая нация».

Наше национальное самосознание – это сочетание несочетаемого: самоуничижения и восторженного самолюбования, национальной гордости и зависти к передовым нациям. Мы любим унижать себя и критиковать других. Любимый русский писатель на Западе – пессимист Чехов и мазохист Достоевский.

Интеллектуальный мазохизм – характерная черта русского либерализма. Самоуничижение является особенностью нашего национального самосознания.
Очень точно это чувство слабости, бессильной зависти и враждебности к тому, что считается причиной неудачи (к врагу) описал Фридрих Ницше в работе «К генеалогии морали». По его мнению, субъект создаёт образ «врага», чтобы избавиться от чувства вины за собственные неудачи. Чувство слабости или неполноценности приводит к формированию системы ценностей, которая отрицает систему ценностей врага.

В нашем менталитете невообразимо сочетаются атеистические воззрения и коммунистические убеждения, западничество и славянофильство, языческая масленица и православное христианство.

В репринтном издании 1880 года «Русский народ его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия, собранные М.Забылиным» читаем: «В России «древние языческие обряды сатурналий облекались в новые формы, из Италии они перешли в другие страны христианские, где были образцами для подражания, и где смешивались с ними отечественные обычаи. …
Во всю масляницу пекут блины, пряженцы, оладьи. В народном быту масляница слывёт честною, а по разгульности и раздолью широкою, так как русский человек в эти дни предаётся широкому разгулу».

Решил я на масленицу блинов поесть. Зашёл в кафе и заказал блины с маслом. Когда мне принесли абсолютно сухие блины, я спросил, где же масло? Мне ответили, что поскольку блины жарят на растительном масле, то это и есть с маслом.

Очень часто сталкиваешься с тем, что «в России всё через одно место»…
А почему? Потому что мы пытаемся изобрести свой велосипед. Мы не можем (или авторское право не позволяет) скопировать совершенный алгоритм, и потому пытаемся создать несовершенный, зато свой, и любуемся им.

Академик Юрий Пивоваров считает, что «самолюбование входит в «прейскурант» всех народов, но в какой-то момент оно становится опасным. … В 1991-м году Россия внезапно взяла и рассыпалась. И что с нами будет? Мы раньше всё расширялись и население росло, а теперь мы территориально сужаемся, и демография плохая. Надо понять, что нас ждёт. Может, завоюет кто-то? И кто именно? … »

Писатель Эдвард Радзинский считает: что бы ни случилось с Россией, а выйдет всё равно империя. Поскольку Россия может существовать только как империя.

Вот и Карамзин задавался вопросом: русский народ придумал таких властителей, или властители сделали таким народ?

П.Я.Чаадаев в "Философических письмах" (1829-1831) писал: «Все народы мира выработали определённые идеи. Это идеи долга, закона, права, порядка… Мы ничего не выдумали сами и из всего, что выдумано другими, заимствовали только обманчивую наружность и бесполезную роскошь».

Мы почти всё заимствуем на Западе у передовых наций, но при этом с гордостью говорим: «Мы православные. Так завещали нам наши предки».

В «Декларации русской идентичности», принятой на Всемирном русском соборе в конце 2014 года, говорится: «Русский — это человек, считающий себя русским; не имеющий иных этнических предпочтений; говорящий и думающий на русском языке; признающий православное христианство основой национальной духовной культуры; ощущающий солидарность с судьбой русского народа».

Для православных главное в жизни не труд, а молитва, благодать, общение с богом. Если для протестантов богатство является проявлением благодати, то для нас это чуть ли не проклятие. «Трудом праведным не наживёшь палат каменных».
В православии нет понятия «чистилище», от греховности нельзя откупиться через индульгенции (как в католицизме). Человек спасается не только верой (как в протестантизме), и не только делами (без которых вера мертва), но прежде всего человек спасается любовью.

Главный редактор журнала «Звезда» Яков Аркадьевич Гордин, выступая с лекцией на тему «Легко ли быть «западником» в России?», сказал, что он не убеждён, что русский и православный это синонимы. Разделение на «западников» и патриотов на самом деле всего лишь игра, мистификация принципиальной борьбы. То, что выдаётся за столкновение культур, на самом деле обосновано чисто экономическими и политическими интересами.

Известный писатель и публицист С.Г.Кара-Мурза называет три устойчивых составляющих русского самосознания:
1\ Православие – оно прочно вошло в мировоззренческую матрицу русских, и никаким реформаторам его из неё не выбить.
2\ Коллективная память об исторических выборах, которые России пришлось сделать, находясь, по словам Менделеева, «между молотом Запада и наковальней Востока».
3\ Русский тип мышления, соединяющий крестьянский здравый смысл с космическим чувством. Как сказал поэт о русском уме: «он трезво судит о земле, в мистической купаясь мгле».
Это сочетание блоков русского сознания даёт ему устойчивость и гибкость. Конечно, не ко всем ударам оно готово, иначе бы задубело. Но после ударов восстанавливается быстро.

В 2010 году на конференции «Дни философии в Петербурге» профессор К.Х.Момджян (зав. кафедрой социальной философии МГУ) утверждал, что специфика «русского человека» есть, это факт. Но специфика не в потребностях, а в способах удовлетворения этих потребностей.
К.Х.Момджян считает: у России статус страны в себе, а не страны для себя. Нашему обществу нужно то, что не нужно людям этого общества.
На Западе особый рассудочный коллективизм основан на принципе «сделай благо ближнему, чтобы он сделал тебе». Если в западном менталитете видна способность договариваться, то в нашем менталитете обнаруживается скорее противоборство.
Особенности российского менталитета К.Х.Момджян видит в следующем:
1\ Российская культура связана не с изменением мира, а себя в мире.
2\ Русским свойственен коллективизм и общинность, микроколлективы на основе личной связанности. Внутри этого микроколлектива встречается способность «поделиться последней рубахой». Но не ради государства или всей России.
3\ У нас человека рассматривают как клеточку единого целого.

Доктор психологических наук Л.В.Куликов считает, что в нашем национальном сознании иррационального больше, чем рационального. Современной России сейчас свойственны такие риски как: 1\ утрата социальной принадлежности; 2\ утрата гражданской принадлежности; 3\ ослабление чувства солидарности; 4\ заниженная самооценка россиян и черты катастрофического сознания.

Маркиз Астольф де Кюстин, путешествовавший по России и написавший известную книгу «Россия в 1839 году», называл Россию страной варваров и рабов, страной всеобщего страха и бюрократичной тирании.

Константин Аксаков признавал: «всё зло от угнетательной системы нашего правительства, оно вмешалось в нравственную жизнь народа и перешло, таким образом, в душевредный деспотизм».

Если на Западе государство служит обществу, является механизмом удовлетворения интересов личности, то у нас в России государство подчинило себе и личность и общество.

Хорошо по этому поводу высказался в своё время Чичерин: «Русский либерал теоретически не признаёт никакой власти. Он хочет повиноваться только тому закону, который ему нравится».

Судьба России зависит от её географического положения. «Ключ политики государств, — писал Наполеон, — в их географии».
Россия обладает колоссальной территорией с огромными природными богатствами. Именно эти богатства всегда привлекали иноземных захватчиков. Поэтому государство российское тратило большие силы на охрану своей территории. Интересы сохранения территориальной целостности всегда были выше интересов отдельной личности.

В условиях глобального мира справедливо возникает вопрос: а какое у русских (составляющих 2% населения Земли) право владеть 30% запасов мировых природных ресурсов?

Когда я возмущаюсь какими-то недостатками нашей жизни, мне говорят: «Это же Россия…» Причём говорят так, словно это приговор, и он окончательный и обжалованию не подлежит.
Иногда приводят слова русского писателя Салтыкова-Щедрина: «Если я усну и проснусь через сто лет и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу: пьют и воруют...»

«Вот говорят, русские — пьяницы. Но почему? Да потому что душа болит, не может она смириться с несправедливостью и жить спокойно в тюрьме материального комфорта; хочет душа большего, рвётся на волю из плена достатка и суеты, не желая довольствоваться бытовым уютом, и верит, любит, надеется несмотря ни на что. Потому и пьют, что надежды больше не видят. А как жить без надежды? Никак невозможно! Когда ничего не ждёшь, словно и не живёшь вовсе.
Русские — это вечное недовольство собой. Может быть, это мазохизм, но русская душа не может без страдания, а прежде сострадания, потому как только оно освобождает от плена наслаждения и личной выгоды. Мы готовы с радостью мучиться ради всех, находя в этом смысл своего существования. Именно жажда сострадать, причём без всякого расчёта, — вот отличительная особенность русской души. Быть может, судьба России в том, чтобы страдать за всё человечество, освобождая народы от засилья зла на земле...»
(из моего романа «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак» на сайте Новая Русская Литература

А на Ваш взгляд, каков ЛЕВИАФАН РУССКОГО САМОСОЗНАНИЯ?

© Николай Кофырин – Новая Русская Литература – http://www.nikolaykofyrin.ru