СЕРГЕЙ ГОРЯЙНОВ  ФРАКТАЛЬНАЯ ОНТОЛОГИЯ

1.ЛАНДШАФТ ЭТО ТЕЛО, ФРАКТАЛЬНОЕ И ДРОБНОЕ..БАЗОВЫЙ КОНЦЕПТ СОВРЕМЕННОЙ ОНТОЛОГИИ

В чем основа того, что ландшафт выдвигается на уровень базового философского концепта? Дело в том, что в этом концепте органично сочетаются с новым синергетическим видением мира традиционные базовые онтологические концепты и категории (пространство, время, материя, качество, количество и т.д.). Ландшафт - это конкретно-реальное, «материальное» пространство-время. Ландшафт организован не по платоновско - пифагорейским правильным фигурам, а по фрактально-хаотичным складчатым рельефам. Весь земной мир, человеческое сознание и человеческая культура имеют ландшафтное строение.

1. Вселенная – это скопление определенных семейств галактик – космических ландшафтов. Реальность неклассического эйнштейнова бытия – это рельефный ландшафт Вселенной, образованный гравитационными взаимодействиями энергий-масс, действующих по кривым хронотопов (пространству-времени) ландшафта. И земной мир, в котором обитает человек, состоит из системы разных рельефов и типов геофизических ландшафтов.

2. Культура состоит из системы различных пространственных образований – культурных Ландшафтов, имеющих свои вершины, равнины, впадины, отложения, свою экосистему. Менталитет имеет ландшафтный характер, ибо он состоит из системы определенных расположенностей тех или иных ментальных форм, рельеф этого ментального ландшафта может меняться: то выдвигаются вверх одни ментальные формы, то другие. Реальность современного неклассического менталитета – это многообразие взаимно переплетающихся ландшафтных ризом проблемных полей, научно-исследовательских программ и направлений На этот ментальный ландшафт наслаиваются системы социального ландшафта, состоящего из разнообразных государств, политических группировок, общественных групп и глобалистских элит. На социальные системы ландшафта накладываются хозяйственные системы мироэкономик, что в совокупности и образует «слоеный пирог» культурного Ландшафта. Реальность культуры – это многообразный складчатый ландшафт различных ментальных эпистем, социальных образований и мироэкономик.

3. Сознание ландшафтно и сообразуется с ландшафтными системами, которое отражает. Человеческая мысль имеет не только временной характер, но она еще пространственна. Сознание – это виртуальная проекция космического, геофизического и культурного ландшафтов. Один из самых разнообразно насыщенных ландшафтных систем – это лес, именно такой «лесной» характер имеет одна из самых сложных ментальных образований – философия, не зря французский философ Э. Леруа (1870-1954) писал, курс философии надо проходить в лесу.

«Ландшафт» – термин, ведущий происхождение из теоретической географии, он означает систему природных комплексов, разнородных по типу и функциональному на-значению, но в совокупности образующих единое системное единство. Понятие ландшафта было сформировано в XIX веке в западноевропейской мысли на базе идей выдающихся немецких географов и философов К. Риттера и А. Гумбольдта. Далее оно вошло в географию XX века благодаря немецкому географу З. Пассарге и русскому ученому Л.С. Бергу. Л. С. Берг определял ландшафт следующим образом: «Географический ландшафт есть такая совокупность, или группировка, предметов и явлений, в которой особенности рельефа, климата, вод, почвенного и растительного покрова и животного мира, а также деятельности человека сливаются в единое гармоническое целое, типично повторяющееся на протяжении известной зоны Земли» (Берг Л.С. Ландшафтно-географические зоны СССР. Т.1. М.-Л. 1930. С.5).

Вместо понятия «ландшафт» в современной географии предпочитают часто употреблять термин «регион», который, по их мнению, более «научен». И в этом они правы, ибо концепт «ландшафт» ближе к философии. У немецких ландшафтоведов, идущих от идей З. Пассарге, этот термин приобрел именно такой излишне «философский» для географии характер. Французские географы иногда употребляют термин «пейзаж», что в многом оттеняет некоторые черты самого понятия «ландшафт» в сторону эпистемологически- эстетической стороны этого понятия. . В заимствовании философией концепта «ландшафт» у географии нет ничего удивительного.

Во-первых, как правильно пишет знаменитый географ Д. Харви: «География слишком важна для того, чтобы оставить её географам» (Harvey P. Spaces of Capital. Towards a Crutical Geography. Edinburg. 2001. p.116).

Во-вторых, – философия является «прародителем» всех форм современной науки, - все понятия и категории современной науки большей частью сформированы в недрах античной и арабской философии, и «взаимообмен» концептами, понятиями и категориями между этими сферами знания естественен. Более того, учение о пяти «зонах» (т.е. ландшафтах), согласно свидетельству Страбона, было создано «ключевым» для античной и последующей философии философом – Парменидом из Элеи. Да и все древнее знание формировалось в основном из географических знаний – это знание о жизненно важных для человеческого бытия местах окружающей его ойкумены: местах ритуальных действий, местах стоянок, местах охоты и собирательства, физико-географических свойствах окружающей среды. В этом отношении философия Ландшафта, являясь философией будущего, одновременно является радикальным возвратом к синкретичным формам древнего знания.

2. ГЕОГРАФИЗАЦИЯ МЕНТАЛЬНОСТИ ГЕОЛОГО - ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА

Важно подчеркнуть, философия Ландшафта ориентирована на науку, и является новой формой позитивизма, который возрождает в определенной степени онтологический позитивизм XIX века. Но при этом он использует не механистическую или эволюционистскую парадигмы научного знания, а геолого-географическую и синергетическую парадигму, которые сейчас начинают формироваться в качестве общенаучных парадигм. Но, с другой стороны, философия Ландшафта не является когнитивистской философией, ей близок нонкогнитивизм; именно этот нонкогнитивизм наиболее ярко проявлен в геолого-географических науках, где удивительно органично сочетается строгий математизм и доходящий до поэтических метафор повествовательный способ описания наблюдаемых явлений. Вообще в ландшафтной парадигме удивительно сочетаются не сочетаемые со времен спора между «математизмом» Платона и «квалитативизмом» Аристотеля количественные и качественные методы анализа явлений.

ГЕОГРАФИЗМ И ФИЗИКАЛИЗМ 

Сейчас происходит постепенный переход от физикалистской парадигмы, сложившейся в XVII веке в геолого-географической парадигме Ландшафт в географии подразделяется на естественный (физический) и культурный (экономический, политический и ментальный) ландшафт, и это разделение является основой так называемого географического «дуализма»: одни географы считают, что география должна заниматься изучением только природных комплексов, другие же географы (и их большинство) считают неправомерным таким образом ограничивать предмет географии. Этот спор связан с тем, что во втором случае география действительно выдвигается на центральное место в системе знания, имеет тенденцию стать общеметодологической основой наук типа физики, т.е. может произойти переход от «физикализма» к «географизму». А это противоречит её традиционному месту в системе наук, сложившихся в новоевропейской ментальности, основанной на идеологии «физикализма»(«механицизма») Именно эта «болевая точка» фальсификации, выраженная в географическом «дуализме», является точкой бифуркации для новой реструктуризации человеческого знания. Собственно эта реструктуризация подспудно уже идет в современной ментальности: все более и более: в астрономии, физике, биологии, истории и социологии начинают оперировать географическими терминами. Самое удивительное, что этот процесс часто идет спонтанно, бессознательно как для ученых, так и для философов. В ближайшем будущем ментальность, следуя идеям классификации научного знания известного русского философа Н.Я. Грота (1852-1899), будет отходить от контовской и спенсеровской классификации научного знания и перейдет к новой классификационной системе объема научного знания, которая будет построена не только по номологическому принципу, - т.е. по типу изучаемых предметов и законов, который задает лишь одну «плоскость среза» этого объема; - но и хорологическому принципу – по месту расположения изучаемых предметов. И при этом «срезе» объема научного знания базовыми будут астрономия (описание Вселенной), география (описание Земли) и история (описание Культуры), основанных на математике, базирующейся на теории катастроф и фрактальной геометрии, на принципах синергетики, которые позволяют описывать сложные нестационарные естественные и культурные явления. Если прежнее знание было построено по «диаде»: механицизм – физикализм, то на первое место сейчас выдвигается другая «диада»: синергетизм – географизм. И эти «диады» не противоречат друг другу - вторая «диада» является развитием первой и строится, как и первая, на базе математического знания, но если первая стоит на основе систем ньютоново-лейбницева исчисления и евклидовой геометрии, то вторая строится на базе теории катастроф Р. Тома, синергетики Г. Хакена и И. Пригожина и фрактальной геометрии Б. Мандельброта. Самое интересное, что все идеи вышеуказанных дисциплин имели истоком большей частью исследования, имеющие конкретное приложение именно в географических областях.

ЛАНДШАФТНЫЙ МЕТОД

Этот ландшафтный метод пробовал описать известный философ Б. М. Кедров, он называл его «геометодом», истоки его он ведет из глубокой древности: «В свое время, когда различные науки только ещё зарождались и носили в основном описательный (я бы сказал – феноменологический характер - С.Г.), не существовало еще и резкого обособления между историей как зарождающейся общественной наукой и географией как зародышем будущего естествознания (курсив мой – С.Г.). География, как и все природоведение, выступала тогда в качестве естественной истории в отличие от истории вообще, т.е. истории человечества. При различии самого предмета (природа – в одном случае; человек, общество – в другом) обе зарождавшиеся отрасли знания были едины по методу исследования. Этим методом был метод описания исторических фактов, событий, равно как и явлений, происходивших в природе на поверхности Земли. В последнем случае описательный метод в качестве рудиментарного признака вошел в самое название географической науки» (Кедров Б.М. О геометоде как особом способе познания \\ География в системе наук. Л. 1987. С.7). Этот «геометод», по утверждению самого Б. М. Кедрова, во многом родственен «хорологическому методу» А. Геттнера. Но этот «геометод» отличен от «исторического» метода в исторических науках. Но «..оба метода (исторический и геометод) и соответственно генетический и структурный подходы взаимно обусловливают друг друга и должны быть рассматриваемые и применимы только в нераздельном единстве» (Кедров Б.М. О геометоде как особом способе познания \\ География в системе наук. Л. 1987. С.9). К сожалению, Б.М. Кедров не смог развить далее эту идею, но он сделал единственно правильный для того времени вывод, что «геометод» есть структурный метод. И действительно системно-структурный метод, основанный на одноименной парадигме, является предтечей ландшафтного метода ландшафтной парадигмы.

ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ

Ландшафтная философия решает традиционный для физикалистской (механистической) парадигмы «дуализм» между «номотетическим» («генерализирующим») и «идеографическим» («индивидуализирующим») методами. При этом она часто обращается к хорологической концепции классика географии XX века А. Геттнера (1859-1941), который уже тогда осознанно противопоставлял свою «хорологическую» концепцию неокантианцам, о которой он писал следующее: «Цель хорологической концепции есть познание характера стран и местностей, исходящее из понимания сосуществования и взаимодействия различных царств природы и их различных форм, а также познание всей земной поверхности в ее естественном расчленении на части света, страны, ландшафты и местности» (Геттнер А. География, её история, сущность и методы. М-Л. 1930. С.120). Переход к ландшафтной парадигме основан еще на переходе от алфавитной к аудио-визуальной культуре, которая является своеобразным возвратом к первобытному ландшафтному мышлению. Как писал Н. Баранский: «…географически мыслит тот, кто в достаточной мере привык обращать внимание на различие от места к месту не только по природным условиям, но и по историческим судьбам, кто привык свои суждения «класть на карту», кто привык ставить вопрос о причинах, обусловливающих различия от места к месту, кто привык связывать эти различия между собой, составлять цельные представления о местности, давать связные характеристики стран и районов» (Баранский Н.Н. Экономическая география. Экономическая картография. М. 1956. С.136 или его статья «Что понимать под выражением «географическое мышление» \\ География в школе. 1938. №2. с.90).

3. ГЕОГРАФИЯ КАК МЕЖДИСЦИПЛИНАРНАЯ НАУКА

ГЕОГРАФИЗАЦИЯ НАУКИ

В философии науки, базирующейся на физикалистской парадигме место географии в классификации наук часто вообще игнорируется. В рамках физикалистской парадигмы она занимает маргинальное место. И только географы постепенно поднимаются до осознания центральной роли географии География является междисциплинарной наукой и успешно использует данные и естественных и общественных наук, применяя при этом единый метод, она имеет синтетический характер. Интересны мысли К. К. Маркова (1905-1980) – советского географа, академика АН СССР. Марков в своих известных «Двух очерках о географии» (1978) подмечал процесс «географизации» науки: «Географизация находит свое выражение в развитии так называемых региональных разделов в таких областях человеческого знания, которые, как совсем недавно казалось, весьма значительно удалены от географии. Можно привести немало примеров в подтверждение сказанного, особенно это заметно в биологии, где многие понятия (о биосфере) приобрели ярко выраженный географический характер. Хочется отметить, что географизация получает свое развитие и в общественных науках (курсив мой – С.Г.). Современная социология с её учетом территориальных различий в условиях социальной жизни приобретает явно географическую окраску. В области экономической науки развивается региональная экономика, научная дисциплина, смежная с экономической географией, но с отчетливо выраженным отличием от последней в изучаемом объекте» (Марков К. К. Два очерка о географии. М. 1978. С.18-19). Ему вторит известный географ Э.Б. Алаев, утверждая, что «…в современном научном знании, наряду с уже сформировавшимся и развивающимися парадигмами (кибернетическая, информационная, системно-структурная и др.) формируется особая геопространственная парадигма как категория междисциплинарного общенаучного уровня. Все большее и большее число наук и научных направлений, имеющих в качестве объекта исследования (как операционного базиса объекта исследования) поверхность Земли, начинают «мыслить географически»; можно сказать, что идет процесс географизации научного знания. Этот процесс сопровождается распространением геопространственной парадигмы..» (Алаев Э.Б. Географическое мышление и геопространственная парадигма \\ Известия Всесоюзного географического общества. Т.113. вып.5. Л. 1981 С.419-420).

Идентичных идей придерживался известный теоретик географии В. Н. Солнцев, который, развивая мысли К.К. Маркова, утверждал, что ландшафтная концепция может сыграть заметную роль «…в системном объединении социально-экономических дисциплин, ибо в ней под определенным углом зрения рассматриваются как общественные, так и природные формы взаимодействия тел и явлений. Кроме того, немалое значение ландшафтная концепция должна иметь при синтезе естественно - научных знаний, поскольку она объясняет закономерности организации земной поверхности, представляющей собой фокус разнообразия мира.

«Интегративная» функция ландшафтной концепции позволяет также надеяться, что положения и категории, выработанные на её основе, могут внести определенный вклад в современную философию» (Солнцев В.Н. Системная организация ландшафтов (Проблемы методологии и теории). М. 1981. с.47).

ГЕОГРАФИЯ – ЦЕНТР НАУК

География является исходным прародителем естественных и культрологических наук. Сейчас настало время возвратиться в новом качестве к исходным началам человеческого знания. Потому ландшафт становится парадигмальным концептом ментальности и базовым концептом философии ближайшего будущего, а ландшафтная парадигма, которая в отношении всего массива научного знания может пониматься как геолого-географическая парадигма, – ведущей парадигмой будущего человеческого знания. И эта ландшафтная (геолого-географическая) парадигма является органичным и идейно связанной со становящейся сейчас синергетической парадигмой естественно - научного знания, являясь её «онтологическим» и общементальным выражением, собственно синергетическая парадигма во многих аспектах является её изначальным «катализатором». Хотя, с другой стороны, нельзя сказать, что первее. В данном случае, можно сказать, что мы оказываемся в проблемной ситуации вопроса: что произошло раньше «курица или яйцо». Ибо во многом отрасли географического знания инициировали возникновение блоков синергетического видения мира, ибо именно географические объекты и явления обладают ярко выраженным синергетически - фрактальным характером.

ГЕОГРАФИЗАЦИЯ МЕНТАЛЬНОСТИ

В новоевропейской ментальности XVII-XVIII века доминирующей являлась математико- механистическая парадигма, которая потом получила развитие в статистическо- энергетической парадигме XIX века. В конце XVIII века наблюдалась в рамках немецкого романтизма попытка создания химической-квалитативной парадигмы. «Химизм» был противопоставлен «механи-цизму» XVII-XVIII века. Под «химизмом» понималось: 1) качественный подход к явле¬ниям в противоположность количественному подходу механицизма; 2) «химическая» методология познания, под которой понималось познание через противоположности; 3) «химический» характер всех процессов в природе (способность к самостоятельному разложению и соединению веществ по принципу родства) и в культуре (к примеру, Ф. Шлегель называл современную ему, полную катаклизмов эпоху Французской революции, «химической», а французскую нацию, которая тогда была самым активным агентом европейской истории – «химической» нацией). Но она не стала устойчивой формой. Сам Шлегель писал, что «химизм» современной ему эпохи – это переход к «органическому» развитию. В XIX веке стала формироваться историко-эволюционистская парадигма. Результаты всех этих перипетий западноевропейской ментальности были подытожены Г. Риккертом. Риккерт констатировал, что существует два метода упорядочения реальности. Первое – возникновение системной парадигмы. Истоком она имеет органицизм. Органицистская парадигма имеет наиболее длительную историю, и имеет корнем ми-фологию древних обществ, органицизм также типичен для античного мировоззрения. В новоевропейской истории он возродился в философии, прежде всего, благодаря Лейбницу, который в качестве контраргумента картезианству возрождал идеи Аристотеля, в философствовании которого были наиболее сильно выражены биологическо-органицистских подход к явлениям мира. Органицизм расцвел далее и в рамках французского Просвещения, у Дидро, Мопертьи и Робине. Возникшая в биологии первой половины XX века системная парадигма получила после Второй мировой войны повсеместное распространение. Эта системно-структуралистская парадигма в основном оперирует именно пространственными концептами, действуя не согласно «номотетическому» или «идеографическому» методу рассмотрения явлений, а следуя более «хорологическому» («пространственному») методу А. Геттнера. Второе – становление на базе системной парадигмы синергетической парадигмы Третье – ясно, что происходит постепенный переход от физикалистской парадигмы, сложившейся в XVII веке в геолого-географической парадигме В результате этих флуктуаций в западноевропейской ментальности сложился полифоничный конгломерат из разного рода парадигм, который добавлялся еще двой-ственными ориентациями, которые констатировал Г. Башляр. Не только наука, но и вся современная ментальность все более и более географизируется: везде только и слышится - «геополитика», «геоэкономика», «геокультура». В этом нет ничего «сверхнового». Все первобытное знание было геознанием – знанием о жизненно важных для человеческого бытия местах окружающей его ойкумены: о местах ритуальных действий, о местах стоянок, о местах охоты и собирательства, о физико-географических свойствах окружающей среды. В последующем географическое знание стало основой и исторического знания, - тогда они не различались. Геродота можно почитать и за «отца» географии, и за «отца» истории. Тогда еще не было «дуализма» христианско-западной ментальности между константной природой и исторической культурой, сама культура понималась как развивающаяся циклически, так же, как и природа. В этом отношении современная философия является радикальным возвратом к синкретичным формам древнего знания. Исходно ментальность первобытного человека формировалась как ментальность путешественника, она была основана на эпистеме бродячего охотника и собирателя. Она, если следовать идеям известного итальянского «микроисторика» К. Гинзбурга (р.1939), основана на «уликовой парадигме». Первобытный человек существовал не в координатах пространства, а во фрактальных измерениях ландшафта: в пещерах и изгибах лесных троп, в сингулярностях экзистенциально важных для него мест. Его ментальность «картографична», - она «исчерчена» складками, трещинами и разрывами. Карта, а не письмо или речь, была первым организатором ментальности. Рассказы о путешествиях были первыми мифами, первыми литературными произведениями; а география ландшафта окружающей человека ойкумены – была первой и ведущей наукой в мировоззрении первобытного человека. Мыслить и жить «пространственно» по принципам «евклидова разума» человек стал только тогда, когда он уже освоил и преобразовал окружающую его среду, когда он стал жить не в природной среде, а в среде «второй» природы – культуры, - когда «цивилизованный», т.е. «полисный» образ жизни стал ведущим, по крайней мере, для некоторых слоев населения в античном и средневековом мире. И далее, в Новое время, городской «абсолютистский» дискурс берет на вооружение механицистскую «евклидову» идеологию правильных мыслей, поверхностей и объемов. Первичными интуициями являются пространство и время. Но дело состоит в том, что первичнее пространства и времени является Ландшафт. Пространство Ландшафта - это синергетическое образование «фрактального» типа, обладающее анизотропностью перипатетическо-стоического Космоса, в которое органично включено и время – и не как детерминированная последовательность, а как движение стоической «судьбы», обладающее многомерностью и нелинейностью временных потоков. Ландшафт «хронотопен» (М. Бахтин). Ландшафт – это реальное Бытие, на базе которого и сформировались категории пространства и времени. Нельзя сказать, что этот тип «ландшафтного» дискурса и поведения несовершенен, - он просто другой. Многие путешественники и этнографы удивлялись до какой степени «ландшафтно» мыслящий и живущий «дикарь» помнил все тонкости окружающей его местности, его «ойкумены»: специфические, часто незаметные для «пространственно» мыслящего и живущего цивилизованного человека, эти различия крайне важны для первобытного человека. Первобытный человек вообще «постмодернист - бриколер», – он ценит «различия», чутко ощущает «Другое», он не «генерализирует» явления окружающего мира, - он их «классифицирует», «различает» и «индивидуализирует».

ИЗМЕНЕНИЯ В ЕСТЕСТВЕННО - НАУЧНОМ ЗНАНИИ

В современности географизация ментальности обусловлена целым рядом изменений в ментальности и образе жизни современной культуры. Важное место занимают изменения в математике. Следует заметить, что в античности было две реальных сферы знания: «венец наук» – математика – была в основе гео-метрией - измерением земли, надстроенным над гео-графией – нарративным описанием земли. Математика – это основа организации не только научного знания, но и всей ментальности. И не только, ибо математика изначально возникла как идеологический дискурс и как социально - хозяйственная практика первых государственных образований Египта, Месопотамии и Инда. В конце XIX - начале XX века мы имеем революционное и до сих пор неоцененное в должное мере изменение в математическом знании – это появление понятия многомерных евклидовых и неевклидовых пространств. Эта теория имела истоком географию, а конкретно – геодезические исследования и картографию. Географические истоки современной математики налицо. Тоже можно сказать о теории графов, не говоря о возникшей в 80-х годах ХХ века фрактальной геометрии. Произошли изменения в физике и космологии. Эти изменения в физике и космологии напрямую взаимосвязаны с изменениями в математике. Главное изменение - появление общей теории относительности, которая, к слову сказать, построена именно на базе псевдориманова многомерного пространства. Оказалось, что вся Вселенная построена на основе кривых геодезических линий гравитационных полей, она имеет ландшафтное строение. Реальность мира – это космический ландшафт, образованный гравитационными взаимодействиями энергий-масс, действующих по гиперболическим кривым хронотопов (пространству-времени). Евклидов трехмерный мир – это химера, абстракция. - реальность построена в измерениях четырехмерного псевдориманова пространства, имеющего ландшафтную структуру. Что интересно, как подчеркнул уже в то время русский этнограф и философ В.Г. Богораз-Тан эйнштейново «ландшафтное» видение мира как нельзя совпадает с «ландшафтным» мировоззрением первобытного человека. Я бы добавил, что не только мировоззрение первобытного человека, но и весь мир культуры построен по принципам многомерного пространства, но это пространство значительно сложнее 4-х мерного псевдориманова пространства Эйнштейна, а есть совокупность пока непостижимых для культурологической мысли (да и для математики) вложений разных по мере и типу неевклидовых «ландшафтных» пространств. Может основная причина декларируемой многими «мистической» непостижимости мира культуры состоит только в том, что к нему применяются трехмерные евклидовы метрики, хотя по ним не действует не только «Микрокосмос» Культуры, но «Макрокосмос» Вселенной. К огромному сожалению, вышеуказанные события в математике, физике и космологии так и не вошли в ментальность современной культуры, ибо аппарат современной геометрии (топологии) достаточно сложен. Сыграло тут свою роль и то, что современные философы напрочь забыли лозунг, висевший у входа в Академию Платона: «Не геометр - да не войдет», как и проигнорировали мнение отца-основателя новоевропейской философии Декарта, что только математика может дать достоверное и ясное представление о мире. Многие, особенно гуманитарно ориентированные философы часто с упоением рассуждают о Платоне и Декарте, но сами мыслят на уровне достижений античной математики – элементарной математики средней школы. Так и хочется повесить на философских кафедрах тот же лозунг, который висел на входе в платоновскую академию… Ярко выраженный антисциентизм философов-гуманитариев приводит лишь к одному – к дилетантизму и отсутствию должной глубины понимания современной ментальности, и, прежде всего, к отсутствию глубины понимания именно гуманитарной составляющей этой ментальности. Изумительный парадоксальный мир многомерных неевклидовых «ландшафтных» пространств – основа анализа не столько строения Вселенной, сколько основа анализа многомерных «неправильных» пространств человеческой культуры: языка, систем знания, форм социальной и хозяйственной организации.

ИЗМЕНЕНИЯ В КУЛЬТУРНО-СОЦИАЛЬНОМ ЗНАНИИ И ФИЛОСОФИИ.

Произошли изменения в культурно-социальном знании. Тут следует отметить формирование в XX веке устойчивой традиции культурно-исторического направления французской историографии – «Анналы». Именно в нем ярко выражены географические пространственные интенции мысли, временные концепты игнорируются - признается существование только «longue durėe». Важно то, что всю идеологию представители этого направления восприняли от «метра» французской географии Видаля де Ла Бланша (1845-1918). А наиболее видный представитель этого направления - Ф. Бродель прямо говорит о «геоистории» и строит свою концепцию «мир-экономик» на основе идей классика экономической географии И. Г. фон Тюнена (1780-1851), которого можно считать пионером в анализе ландшафтных структур культуры. Т.е. все идейные истоки этой ведущей историографической школы коренятся в географии, в её пространственной «идеологии», которая изначально противостоит временной «идеологии» истории. Выдающийся философ и историк культуры М. Фуко везде оперирует пространственными картографическими концептами, прямо называя себя «картографом» культуры. Пространственные концепты его «Слов и вещей», как он сам свидетельствовал, не просто метафоры, а идейно обоснованные понятия. Его эпистемы разных эпох представляют карты ментального ландшафта. Смею утверждать, что именно в географичности его мышления и состояла уникальность его философско-исторической концепции. Его эпистемы новоевропейской ментальности отходят от линейных и иерархичных схем классификации наук и менталитета, свойственных Бэкону, Канту, Конту, Спенсеру и др., в сторону многомерно-пространственного рельефного, т.е. ландшафтного построения ментальности, обладающего сложной геодезией. Свою концепцию он называл «археологией» культуры, хотя для его позиции ближе понятие «геологии». Сам же он себя еще называл также «картографом» культуры. Все это сближает его с ландшафтной философией. Наиболее выдающийся философ современности Ж. Делёз в последней работе, написанной со своим традиционным соавтором Ф. Гваттари прямо уже пишет о «геофилософии». Хотя в его более ранних работах «Ризома» (написанной с Ф. Гваттари) и «Лейбниц, складка и барокко» однозначно используются географические образы. Знаменитая «складка» - это не более, чем философский аналог центральных понятий геодезии и геоморфологии - геодезическая линия и рельеф. Необарокко современной ментальности – насквозь фундировано в географическом образе мышления – это нарративиная логика, которая в своих описаниях реальности органично сочетает строгость и поэтичность описания действительности; это онтология разнообразия и фрактальной «барочной» рельефности мира, это эпистемология полифоничного, путешествующего и «телесного» сознания. К ландшафтной философии у нас в стране приближаются» социологи и философы, которые группируются около журнала «Безопасность Европы». Выделяется среди них Э.Г. Кочетов, особенно своей работой «Глобалистика как геоэкономика, как реальность, как мироздание» (2001), - эта работа в отдельных моментах содержит кое-что «философское». У этой группы философов и социологов есть существенный недостаток – они большей частью погружены в конкретно-социологические исследования и в силу своей политической ангажированности, я так думаю, так и не смогут подняться до уровня философского обобщения, что видно по последним публикациям журнала, да и по последней «увесистой», но концептуально «размытой» работе безусловно талантливого шефа-редактора этого журнала В.Н. Кузнецова «Геокультура» (2003). Все пока сыро, все находится на уровне деклараций. Это простительно и даже необходимо для краткой статьи, но не для такого опасно увесистого труда. Пока наиболее близок к философии Ландшафта принадлежащий к этой группе географ Д.Н. Замятин. В своей книге «Моделирование географических образов. Пространство гуманитарной географии» (1999) и в серии статей в 2001-2002 гг. в разных журналах (к примеру, публикация в «Новом литературном обозрении» №46(6) 2000), он дает общие и попадающие «прямо в цель» концептуальные штрихи к философии Ландшафта. Концептуально близки также к философии Ландшафта не принадлежащие к вышеуказанной группе ученых В.А. Подорога и И.Т. Касавин, но их мысли пока бродят «на околицах» концептуального поля философии Ландшафта. Все это подтверждает, что формирование философии Ландшафта – это магистральный путь развития философии, и нет иных других серьезных и достойных внимания альтернатив этому пути. 

4. ГЕОГРАФИЗАЦИЯ КАК ИДЕОЛОГИЯ

Географизация происходит не только в науке, но и вообще в идейном умонастроении современной культуры и носит идеологическую направленность. Идеология общества «модернити» связана с «историцизмом», с идеей прогресса, с противопоставлением неизменного мира природы и динамичного мира культуры. Весь XIX век – «венец» общества «модернити» – был «Веком истории». В связи с этим игнорировались «пространственные» статичные концептуальные схемы мышления и поведения. Ценность имело только «новое» и «прогрессивное». Выдвигались вперед однолинейно-временные концепты в ущерб многомерно-пространственным концептам. Только в начале XX века, после Первой мировой войны, показавшей все «прелести» прогресса, в идейном багаже послевоенного «потерянного поколения» начинают проникать «пространственные» концепты. Это видно по «идолу» того времени О. Шпенглеру, - в его «Закате Европы» превалируют именно пространственные концепты, отрицающие линейно-временные концептуальные схемы XIX века. Это можно заметить и по другому «идолу» того времени – Дж. Джойсу, - в его «Улиссе» временные параметры организации сюжета, свойственные классическому роману, вообще отсутствуют. Собственно такая же ситуация сохраняется и далее после Второй мировой войны, выявившей окончательную точку «помрачения разума» (М. Хоркхаймер) в топках Освенцима, А именно эта «диатропика» (разнообразие) является методологической основой ландшафтной (геолого-географической) парадигмы. Географическое мышление вообще отличаетсясвоеобразием, оно, как подчеркивал классик отечественной географии Н.Н. Баранский, склонно обращать внимание на различия в природе и истории. К тому же, исходный трагический дуализм статичной природы и исторически-прогрессирующей культуры, свойственный идеологии «модернити», следующей лозунгу Ф. Бекона и устроивший из «храма» природы «мастерскую», прибавил множество экологических проблем, поставивших человечество на грань катастрофы. А потому формируется гуманистическая «зеленая» идеология, направленная враждебно к прогрессу (по крайней мере, в той форме, в которой он существует в обществе «модернити»), имеется стремление к синтезу природы и истории. Все это способствует вниманию к природе, что свойственно архетипам географической ментальности, - нет ни одного географа, который изначально в детстве или отрочестве не проникся любовью к ландшафтным многообразиям окружающей природы. Географ изначально «зеленый» по своим политическим убеждениям.