Древнегреческие мудрецы, заложившие принципиальные основы всей западной философии, дали начало развитию в ней и основных наиболее масштабных традиций. Так возникли школы «фисиологов», «софистов» и «скептиков». От Парменида с его дихотомией «истины природы» и «мнения смертного люда» начал свое движение объективизм, пытавшийся представить все сущее следствием одних только слепых сил природы. В пику ему лидер софистов Протагор из Абдеры сформулировал свою позицию в виде принципа «человек – мера всех вещей» и стремился все опосредовать миром человека-субъекта, строить субъективно обусловленную модель мира. Античные скептики, начиная с Пиррона, отрицали достоверность любых суждений вообще, как в пользу объективной истины, так и в пользу субъективной, призывали доверять лишь результатам непосредственных наблюдений, замыкались на эмпирическом опыте и абсолютизировали его.

Разумеется, это разделение философской мысли на три мощных «рукава» было не случайным: каждый из «рукавов» базировался на своем реальном жизненном плацдарме, особом актуальном участке-аспекте действительности, пытаясь при этом чисто по-человечески абсолютизировать свою частную позицию, осуществить хоть и агрессивную, но такую понятную экспансию на соседние участки. Сфера бытия живущего по объективным законам окружающего мира, сфера частного бытия относительно автономного и обладающего свойством собственной активности («аутопоэз») человека-субъекта и сфера перекрытия-контакта-взаимодействия этих двух, то есть сфера человеческой жизни, быта, непосредственно явленного человеку субъективного опыта его частного бытия в объективном окружении являются наипервейшими фундаментальными аспектами реальности, теми тремя китами, на которых зиждется вся философия. Именно основательная онтологическая зацепка поддерживает и подпитывает вышеуказанные масштабные тенденции в развитии философской мысли.

Понятно, что увлеченному мышлению отдельного ученого в этой ситуации весьма легко запутаться и в итоге сорваться на позицию апологии одной наиболее близкой ему по духу области из этих трех, так что факт сбивания ученых в грандиозные группы вокруг трех вышеупомянутых исходных мировоззренческих позиций становится вполне объяснимым. Объективизм, субъективизм и эмпиризм становятся теми тремя мощными рукавами, по которым фактически течет река философии. Человеку же с обостренным чувством здравого смысла, стремящемуся к сбалансированной позиции, остается лишь констатировать сложившуюся ситуацию, воспринимать наличие этих тенденций с пониманием и снисхождением.

В дальнейшем эти три масштабные тенденции продолжили свое развитие, по очереди оказывая довлеющее влияние на европейскую философскую мысль.

Каждая из этих трех традиций, разумеется, строила свою идеальную схему мироздания, стремилась заложить в ее фундамент соответствующую причинную подоплеку. При этом склонное к «высокому» абстрактному стилю мышления и чуждое «низменного» опыта сознание мыслителей-объективистов, идеализируя окружающий природный мир, породило учение под названием материализм. Идеализация же внешнего мира, обогащенная вымышленными фантастическими элементами, породила теологию, теософию и объективный идеализм. А идеализированные схемы абстрактно-академического сознания ряда мыслителей-субъективистов позволили заложить основы субъективного идеализма. И если первые века становления западной философии с начала эпохи Возрождения прошли под знаком острого противостояния этих над- или антиэмпирических тенденций между собой, то с конца XIX века и по сей день инициативой полновластно овладел эмпиризм, идеализация причинной концепции которого приводит к скептицизму.

К сожалению, не все толком осознали последнее обстоятельство. Современный эмпиризм отчасти скрывается под маской нескольких разновидностей позитивизма, который ревнители прежней схемы философского противостояния легкомысленно относят к идеализму. Тон в этой невежественной трактовке задала небезызвестная работа В.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», в которой была предпринята попытка свести новую для того времени (начало ХХ века) ситуацию к прежней схеме противостояния материализма и идеализма.

Как бы то ни было, следует признать, что эпоха господства эмпиризма наступила в свое время вполне закономерно, как реакция на непомерно разбушевавшееся «метафизическое» воображение, на чрезмерный отрыв теории от практики. Было необходимо несколько приземлить или заземлить полет мысли, подчинить ее практическим нуждам человечества. Но в процессе исправления ситуации философия впала в противоположную крайность. Стала довлеть позитивистская установка на отрицание значения всякой теории, всякой метафизики вообще.

В условиях нынешнего разгула эмпиризма особенно нелегко отечественной философии с ее явной склонностью к метафизическим спекуляциям. Пока длится эта эпоха, нам не светит "теплое" место под философским солнцем.