В шкафе было трое: страх Даниила, взявшийся откуда-то еще с самого рождения, сравнительно молодая опухоль, выросшая зачем-то в самый неподходящий момент, и третье, совершенно непонятное и необъяснимое существо.

 

Часы били двенадцать когда влюбленные целовались по лавочкам, старики пили снотворное, а побитой жизнью девочке не давали покоя глаза незнакомого мужчины из автобуса.

Жизнь травмирующая и навалившаяся на нее всей своей мощью сука, но в тех глазах, казалось она нашла нечто иное, нечто не лгущее и чистое.

Нечто не из мира сего, что может положить конец всем ее сомнениям и болям, и наконец понять то самое непонимаемое, что и есть главное.

 

Даниил выдергивал память, дергал упирающуюся наглую ручку и пытался вспомнить, как же все это началось.

Страх кричал ему чтобы он не рыпался, опухоль чтобы наслаждался каждым оставшимся мгновением, но тот третий почему-то упорно молчал.

Потолок сыпался и крошился на мыслительные остатки, мысль рвалась и рассыпалась на бессмыслие, а ручка ко всему прочему еще и начала не на шутку материться.

 

Девочка обняла подушку и впервые ей было как-то не так одиноко. Как-то не так бессмысленно и уныло, как-то так, когда пусть ты и несчастлив, но в душе все еще мерцает какой-то слабый и не потухший окончательно свет.

Девочка видела море, девочка видела горы, девочка впервые чувствовала дыхание жизни и собственное присутствие в том, чего этот мир ее так жестоко лишил.

 

К двум часам из-за обилия лившихся в потолок проклятий и негатива на шум зашел сам дьявол. Он молча сел в углу и стал наблюдать как Даниил борется с необратимостью. 

Через еще какой-то час к ним присоединился и сам бог. Всевышний очень деликатно поздоровался с дьяволом, выразил тому свое уважение и точно так же молча уселся поодаль, желая понять, чем все это обернется.

 

Она хотела верить. Вопреки всему пережитому, вопреки всем обманам и лжи, она все еще хотела верить... И пусть сил у нее уже не осталось, пусть надежда ее всегда подводила, но те глаза, будто открыли в ней какое-то второе дыхание.

 

К четырем ночи дьявол уже нюхал кокаин и пускал клубы дыма в обвисший потолок. Он никак не препятствовал Даниилу и не вмешивался в происходящее. Бог тоже оставался в стороне, но ограничивался лишь поеданием свежей клубники. Оба они питали жуткий интерес, чем же закончится вывалившийся из “морали“ человек.

И лишь тот, непонятный Он, ломал зубы, растекался на части, но вгрызался в ту ручку вновь и вновь, до тех пор, пока от нее ничего не осталось.

 

Первым из шкафа вылез страх. Он прочитал долгую и утвердительную нотацию в стиле: “ну вот на хрен?“, но не найдя отклика, скрылся в невесомости. Второй вылезла опухоль, которая очень важно тыкала в себя и давила на жалость, с моралью: “нам вредно перенапряжение!“, но Даниил и ее не слышал, и она тоже стерлась вникуда.