Запись от 10 сентября 2008

Особое значение методических соображений для феноменологии

«Если мы будем соблюдать нормы, предписываемые нам феноменологическими редукциями, если мы в точном соответствии с их требованиями выключим все трансценденции и, следовательно, станем брать переживания в их чистоте по их собственной сущности, то перед нами откроется, согласно вышеизложенному, поле эйдетического познания. После того, как мы преодолеем первоначальные трудности, оно предстанет как бесконечное простирающееся во все стороны поле. А именно, многообразие способов и форм переживания вместе со всеми их реальными и интенциональными составами сущностей неисчерпаемо, а потому неисчерпаемо и многообразие основывающихся внутри их сущностных взаимосвязей и аподиктически необходимых истин. Итак, задача наша в том, чтобы возделывать это бесконечное поле присущего сознанию априори, что никогда еще не удостаивалось положенного ему по праву и даже вовсе еще не было увидено до сей поры, и чтобы взращивать на нем полноценные плоды.».

{Итак феноменологические редукции ведут нас к переживаниям в их чистоте, к переживаниям в их собственной сущности - в поле рафинированного эйдетического познания, к залежам основанных исключительно на логической необходимости - аподиктически необходимых истин. Это « бесконечное поле присущего сознанию априори» отнюдь не является легкой добычей. Если при обычной- естественной - установке, подчеркивает Гуссерль, мы всегда опираемся на уже достигнутое и не меняем сложившегося стиля научной методики , то в сфере феноменологических изысканий все иначе. И главное связано с тем, что}

« по своей сущности феноменология должна претендовать на роль „первой" философии, которая предложит средства для любой критики разума, какую еще предстоит осуществлять, и именно потому она требует полной беспредпосылочности и, что до нее самой, то абсолютной ясности рефлективного усмотрения. Сущность самой феноменологии в том, чтобы реализовать совершеннейшую ясность относительно ее собственной сущности, а, стало быть, и относительно принципов ее метода».

{Это главное звучит пока крайне неопределенно. И столь же фантастически – загадачно. Очень трудно пока представить, как это в одной методике удастся совместить кажущееся несовместимым - с одной стороны, бесконечное поле того, что присуще сознанию априори , то есть предпослано ему, что может быть только системой неявных ,но жестких, извне заданных предпосылок, с другой - принцип полной беспредпосылочности. Это, похоже, фундаментальное и неразрешимое противоречие феноменологии, ее первичный, исходный логический сбой, изъян делающий бесперспективным ( искусственным, надуманным) весь замысел. Хотя с другой стороны, эту ситуацию можно рассматривать как венец логического совершенства - о каких, действительно, предпосылках может идти речь при исследовании замкнутой на себя системы предпосылок. }

Самовыключение феноменолога

«Мы выключаем весь совокупный природный мир, все трансцендентно-эйдетические сферы и благодаря этому будто бы обретаем „чистое" сознание. Но не сказали ли мы только что — „мы" выключаем? В состоянии ли мы, феноменологии, вывести из игры самих себя, потому что ведь и мы тоже сочлены природного мира?»

{И вот, как парируется этот коварный вопрос.}

«, будучи феноменологами, мы не перестаем быть природными существами и полагать себя таковыми также и в своих речах. Однако, будучи частью метода, мы, для тех утверждений, что должны быть внесены в кадастр феноменологии,, будем предписывать себе норму феноменологической редукции — таковая включает в себя наше эмпирическое существование и препятствует вносить в книгу такие положения, которые в эксплицитном или имплицитном виде содержали бы естественные полагания»

{То есть вроде бы признается необходимость феноменологической редукции нашего эмпирического существования. Но специфика этой редукции не раскрыта. Даже не приоткрыта.}

Обратная возвратная соотнесенность феноменологии с самой собой

« …Можно было бы видеть препятствие в следующем: при феноменологической установке мы направляем свой взгляд на чистые переживания, с тем чтобы исследовать их, однако переживания самого этого исследователя, переживания самой этой установки и самого направления взгляда, если рассматривать их в феноменологической чистоте, одновременно так или иначе принадлежат области того, что тут исследуется.»

{Действительно, это - серьезнейшее препятствие и сформулировано оно серьезно, явно, без какого- либо камуфляжа. Идея влияния познающего на познаваемое, из которой , собственно, и вырастает феноменологический метод доведена здесь до логического конца. Проблема поставлена, нет слов, очень четко. Но « разрешена» она, увы, - иллюзионистически ( так достают какого-нибудь зайца из шляпы, так разрезают женщину пилой пополам ):}

« Точно та же ситуация в психологии и в логической ноэтике. Мышление психолога тоже есть нечто психологическое, мышление логика — нечто логическое… Подобная возвратная обратная соотнесенность науки сама с собой могла бы вызывать опасения лишь в том случае, если бы от феноменологических, психологических и логических выводов такого-то мышления такого-то мыслителя зависело познание всего прочего в соответствующих областях исследования, но это противосмысленное предположение».

{ Что получается… Есть влияния познающего на познаваемое. Мы хотим освободиться от этого влияния , то есть выйти на уровень «чистого» познания. Для этого, как минимум, мы должны признать, что сам познающий является неустранимой помехой. Но признание его неустранимой помехой, видите ли, противосмысленное предположение. Зачем же тогда весь огород-то городить…. Ведь у этой городьбы лишь один результат - представление об возвратной обратной соотнесенности.

И очевидно, что Гуссерлю предельно ясна изначальная замутненность его грез о неком чистом познании:}

«Правда, во всех подобных дисциплинах, возвратно соотносящихся с самими собою, имеется трудность, заключающаяся в том, что и вводя в эти дисциплины и впервые погружаясь в них исследовательским взором, приходится оперировать такими вспомогательными средствами метода, которые в окончательном научном виде сформируются лишь позднее. Замысел новой науки невозможен без предварительных и приготовительных соображений, касающихся как существа дела, так и метода. Однако и понятия, и прочие элементы метода, какими оперирует в таких подготовительных работах психология, феноменология и т.д. сами суть понятия и элементы психологические, феноменологические и т.д. — свое окончательное научное отпечатление они приобретают лишь в системе науки, которая, стало быть, уже фундирована.»

{Все результаты познания приобретают отпечатление лишь в системе науки, то есть там, где каждое из индивидуальных познаний многократно и многоярусно вынесено за скобки . Эта система наук и есть истинное чистилище индивидуального познания. Она выполняет - статистически, в целом- то, что Гуссерль пытается поместить в первичный акт познания. Нет в последнем чистоты. А точнее, есть, конечно, и эта чистота ничто. В до-понятийном познании, действительно, все чисто. Но первое понятие - это загрязнение. И очиститься от него нельзя. Никакая феноменология не поможет.. Абсолютная чистота - лишь в конце познания, незавершаемого в принципе. Надо это понять, признать. И успокоиться…

И освободиться, наконец, от ядовитой иллюзии будто бы узрение, усмотрение возможно без понятий или без их эрзацев, или, наконец, без их эмбрионов – без запечатленнных органами чувств безымянных образов:}

« Дело феноменологии в показательном виде предъявлять взору чистые события сознания, доводить их до полной ясности, упражняться в их анализе, в постижении их сущности в пределах такой ясности, преследовать доступные ясному усмотрению сущностные взаимосвязи, то, что было усмотрено, выражать в адекватных понятийных выражениях, смысл которых предписывается исключительно узренным, то есть тем, что вообще ясно усмотрено».

{(Похоже, что само это представление о возвратной соотнесенности феноменологии понадобилось Гуссерлю исключительно для того, чтобы повысить статус феноменологии до уровня фундаментальных , самозамкнутых методик ( наряду с логикой и психологией ). Во всяком случае последнее разъяснение Гуссерля по части этого представления другой возможности просто не оставляет:}

« Возвратная соотнесенность феноменологии с самой собою проявляется тогда в том, что все обдуманное и четко установленное методичной рефлексией относительно ясности, усмотрения, выражения и т. п., в свою очередь принадлежит владениям феноменологии, в том, что все саморефлексивные анализы оказываются также феноменологическими сущностными анализами, а получаемые методологические усмотрения также подпадают под действие норм, которые они же формулируют.»