Я продолжу мои заметки к замечательной книге Александра Ивина «Что такое диалектика», опубликованной на форуме «Философский штурм». Это будет четвертая заметка.

Закон противоречия. Для формальной логики неприемлемы высказывания: предмет находится в данном месте и одновременно – в другом, дверь открыта и одновременно закрыта, человек добрый и одновременно злой, живой – и одновременно мертвый, ребенок несмышленый и одновременно умный. Теория истинная и одновременно ложная. А диалектическая логика таким способом, способом противопоставления двух крайних утверждений, выражает движение, изменение, развитие в понятиях. И находит это разумным. Возник серьезный спор между сторонниками первой позиции и второй.

Если истинное и ложное тождественны, то никакая наука невозможна, говорят сторонники первой позиции. А в практической жизни это ведет к оправданию всякого абсурда. Рабство можно назвать свободой, несправедливость справедливостью, невежество образованностью и т.д. И абсурдность эту блестяще продемонстрировал Д. Оруэлл в антиутопии «1984 год». Вот цитата из Оруэлла, которую я позаимствовал у А. Ивина: "...От правоверного требуется такое же владение своими умственными процессами, как от человека – змеи в цирке – своим телом. В конечном счете, строй зиждется на том убеждении, что Старший Брат (вождь) всемогущ, а партия непогрешима. Но поскольку Старший Брат не всемогущ и непогрешимость партии не свойственна, необходима неустанная и ежеминутная гибкость в обращении с фактами. Ключевое слово здесь - "белочерный". Как и многие слова новояза, оно обладает двумя противоположными значениями. В применении к оппоненту оно означает привычку бесстыдно утверждать, что черное - это белое, вопреки очевидным фактам. В применении к члену партии - благонамеренную готовность назвать черное белым, если того требует партийная дисциплина. Но не только назвать: еще и верить, что черное - это белое, больше того, знать, что черное - это белое, и забыть, что когда-то ты думал иначе"21 .

А если противоположности, если истинное и ложное нетождественны (одновременно), но разделены абсолютно, то никакое движение, изменение и развитие невозможно, говорят сторонники второй позиции: предмет никогда не сдвинется с места, после ночи никогда не наступит день, истинное останется вечно истинным, ложное – вечно ложным. Из рабства и несправедливости люди никогда не выйдут. Можно привести и примеры – политические доктрины нацизма и марксизма. Нацисты и марксисты уничтожали своих идеологических противников на месте или гноили в тюрьмах. Ведь они пытались закрепиться до конца веков как исключительно истинные. Одних пришлось опровергать силой оружия, а другие скоропостижно скончались в собственной постели. И сегодняшние последователи фюрера еще кричат: «Хайль!», и сегодняшние последователи Маркса еще утверждают, что только коммунизм несет людям свободу, справедливость, сытную, безопасную и счастливую жизнь. Без осознания того, что коммунизм так же смертен, как и все другие «измы», мы дожны были бы вечно жить при власти ограниченных советских вождей

Думаю, что объяснить противостояние сторонников и противников в толковании закона противоречия можно следующим образом. Гегель – объективный идеалист. И если в основе, в сущности мира и каждого предмета, населяющего его, предмета мертвого или живого, в сущности каждого процесса, события, явления, лежит понятие (разум, идея), то философ мог сказать: в понятии (в потенции, возможности, идеальности, однако не в реальности) движущийся предмет находится одновременно здесь и там, в этом месте и том, теория одновременно истинна и ложна. Материалист же, не признающий объективного существования понятий, должен это утверждение отрицать, ибо в природе, в объективном мире нет ничего, кроме материи, кроме реальных (ощущаемых, видимых или невидимых) предметов. А реальный предмет не может одновременно находиться в этом месте и в другом. У Гегеля понятие – это первоначальная сила, инициирующая и ведущая развитие, так сказать, Первосила. У материалиста понятие – это всего лишь орудие познания, отражающее внешний мир, орудие познания в голове мыслящего человека. Итак, суть дела в различии мировоззренческих позиций.

Интересен, однако, вот какой вопрос: как марксисты, материалисты по их утверждениям, приспособили идеалистический принцип Гегеля для философского обоснования своих революционных проектов? Для обоснования необходимости резкого слома всего хода истории, переворачивания общественных отношений с ног на голову? – Они объявили себя диалектическими материалистами. Материальные предметы, объекты сами по себе приобрели у них способность находиться одновременно в одном месте и в другом, а общественные институты и классы – преобразовываться и изменять направление развития на противоположное. Частной собственности суждено отмереть, а общественной – доминировать, пролетариату – классу угнетенному, задавленному, не проявляющему никакого желания управлять государством, – стать гегемоном, мессией, а буржуазии – локомотиву экономического прогресса – уйти с арены истории. («Кто был ничем, тот станет всем!») Но какая сила свершит эти чудеса? Идея? Но все идеи – лишь отголосок происходящих в истории процессов и событий в голове ученого... Все…, кроме одной – марксистской, которая, похоже, представляет собой особый случай в материалистическом понимании истории: сначала она ведет события, а потом внедряется в голову Маркса, чтобы через него прийти к нам. Надоело Богу властвовать над непослушными – и он стал посылать к ним своих управляющих. Первого звали Христос, второй назвался Карлом Марксом. Маркс считал себя материалистом, однако своими идеями он оперирует, как объективный идеалист, с поправкой на желание немедленно внедрить их.

Понятие цели – существенный элемент гегелевской диалектики. В природе цель реализована как разумное расположение ее степеней совершенства. Механизм, химизм, телеология. В истории цель, заложенная от века в идею развития, реализуется стихийно как судьба, как рок. Реализуется через конкретные цели конкретных людей, действуя за их спиной. Абсолютная цель выглядит как хитрость разума, как хитрость абсолютного духа, пробивающего через необходимость дорогу к свободе духа, который должен познать самого себя и разгадать тем самым «закваску вековую». Есть одна линия развития – путь к свободе (через познание необходимости, разумеется). Однако линия эта имеет узлы, качественно отделяющие этапы, завершающие процесс. Восток знал, что свободен один – тиран. Античный мир знал, что свободны некоторые (демократия, аристократия – формы правления). Христианский мир знает, что свободны все. То, что у духа в себе, намечено как план, как идеальный вариант, реализуется постепенно, но в определенный момент, когда количество закончило работу накопления, вдруг начинаются серьезные изменения. Происходит резкое отрицание отрицания (закон абсолютной отрицательности). Возникает новое качество. Один круг пройден, колесо истории начинает новый поворот, отражая логическое развитие (тоже по кругу) абсолютного духа. Образ развития – спираль, линия, но совсем не прямая.

Марксизм позаимствовал гегелевский образ развития, но перенес его из сферы духа в сферу материальных отношений, диалектика духа стала диалектикой физического труда. И разбил всемирную историю на этапы: первобытно-общинный строй, рабовладельческий, феодальный, капиталистический, коммунистический (с двумя фазами). Назвал свободу целью истории, только не свободу человека как существа духовного, не как гомо сапиенс, но человека как существа работающего физически. Дополнив идею развития человека идеями об эксплуатации, о революции, диктатуре, о партии, Маркс создал свою общественно-экономическую философию, которую потом назвали истматом; применил гегелевские мысли об этапах, об абсолютной отрицательности, о большом круге (от коммунизма первобытного к коммунизму научному).

У Гегеля сила развития – в понятии, понятие само себя развивает, прорывая препятствия, которые ставит на пути необходимость. Конкретнее – в абсолютной идее, еще конкретнее – в абсолютной духе. А у Маркса? Боюсь, что он лишь прикрыл свой «абсолютный дух» материалистической оболочкой, назвав движущей силой прогресса способ производства материальных благ. Как люди производят, так и живут. И что интереснее: так и думают. А почему Маркс живет и думает иначе? Почему его мысли бегут впереди реальности? На этот вопрос марксизм дает весьма невнятный ответ. «Обошел» революционный классик своего учителя еще вот в каком вопросе: великий немец скромно претендовал лишь на то, чтобы объяснить мир, объяснить пост фактум («сова Минервы вылетает лишь в сумерках»), а Маркс недвусмысленно заявил: «Прежние философы лишь объясняли мир, а задача заключается в том, чтобы изменить его». Изменить – и немедленно, революционным способом. Конечно, по его «абсолютному духу».

Гегель и мистика. Существует ли некий мир, находящийся за чертой доступного познанию? По Канту, – существует. У Гегеля такого мира нет, он даже Бога поселил в сфере разума, религия у него – всего лишь способ познания абсолютного духа, познания в форме представлений. Э. Трельч назвал его метод «трансрационалистической логикой», а С.Л. Франк – «трансрациональным мышлением» (цитаты из работ этих авторов приводятся А. Ивиным). Что могли бы обозначать эти интересные термины в других контекстах? Во-первых: Гегель выходит за пределы разумного, чтобы сделать уступку мистическому. Во-вторых: Гегель выходит за пределы разумного, чтобы сузить рамки мистическому. Однако, авторы этими терминами справедливо выражают ту мысль, что философ использует свой метод, чтобы преодолеть статику в изображении исторической жизни людей, придать конкретный и разумный смысл категориям «становления», «движения», «развития». Я бы еще добавил: чтобы привести добытые человечеством знания в систему, объять необъятное, схватить разумом все, что помещено в пространстве и существует во времени и не оставить места ни для абстрактного Бога, ни для абстрактного Дьявола. Да, роль разума у Гегеля запредельна, выполненная им работа по систематизации философских категорий грандиозна, его язык чрезвычайно труден. Может быть, трудность понимания творчества Гегеля и называют мистикой?.. Не оценил адекватно философию своего земляка и современника Артур Шопенгауэр, в порыве ревности он назвал ее «пустозвонством и шарлатанством». Такое бывает. Да и самого Шопенгауэра далеко не все адекватно оценили.

Следует ли философию Гегеля отнести к коллективистическому мышлению, каковыми были творения отцов святой церкви в Средние века, каковым является марксизм? Отчасти – да. Однако следует иметь в виду, что если средневековая христианская идеология гнула души крещенных, порой силой загоняла их в свои сети, если марксизм требует революционного внедрения своей идеологии в массы и подгоняет события, то Гегель всего только проповедовал с философской кафедры, что общее стоит выше частного, что государство – основа нравственности в сфере объективного духа. Проповедовал, претендуя лишь на объяснение мира после свершившихся событий. «Всемирная история – прогресс в сознании свободы» – истинное выражение сути его позиции. Всякую хорошую философию можно использовать для дурного дела, надо лишь кое-что подправить, «усовершенствовать». Марксизм и использовал философию Гегеля для обоготворения общего и тотального подавления частного, для введения диктатуры, цензуры и коллективистического (тоталитарного) мышления. Четверг, 24 ноября 2011 г.