Из книги «Диалоги с самим собою»

Атеист. Если Вы увидите одного человека, стоящим на столпе и творящим молитву Богу, и узнаете, что он дал обет не сходить со столпа десять лет, - что Вы подумаете? - "Человек отдал разум свой Богу, страдает, ищет себя и Бога в себе; интересно было бы с ним поговорить, послушать его, он многое, видимо, сказать может." - Остановитесь и поговорите. И, действительно, найдете нечто для себя новое; если он с Вами разговаривать будет... А не будет - скажите: "Бог с ним." - И положите ему хлеба к столпу...

Если же Вы увидите сто человек на столпах, Вам станет смешно. И Вы подумаете: "Вот обезьяны передразнивают друг друга, мня себя сверхчеловеками."- Ничего Вы им не дадите.

А если вся страна, многие миллионы решат залезть на столпы и творить молитву сто лет, - кто их будет кормить? Это не смешно уже, - жутко! Видите ли Вы заросшие нивы, разваливающиеся дома, пустые столпы, стоящие, как частокол, и ямы, заваленные скелетами?..

Вот Вам результат, когда все ищут одного Бога единственным способом. Я, конечно, утрирую. Но не всем ведь понятно...

Если человек ищет, пусть даже абсурдно, пусть на грани даже и сумасшествия, с общего направления загибает куда-нибудь в бок, если он хочет там найти нечто, - спасибо ему. Это - человек, он ищет, найдет и отдаст людям. И то, что отдаст он, люди будут передавать друг другу и сохранят до конца человечества.

А если к этому будут стремиться все, всякий будет искать свое, то каждый даст каждому, и каждый останется, и время будет лететь... Когда же все подражают друг другу, одергивая и казня непослушного, остановится время, и "времени больше не будет", как не будет и племени.

То же там, где есть стадо, и есть пастух. Право, и спорить, вроде бы, не о чем. Стадо - стадо и есть. Его держат для мяса, молока, шерсти - зачем еще оно нужно? Стадо может только жрать да топтать и вытоптать мир. Ничего не может оно создать, улучшить, украсить. Однако, почему-то не всем сие очевидно...

Заметьте: стада нет, пока нет пастуха. Пастух? Он не режет. Он только водит; у него кнут и рожок. Но для кого он водит его? Для тех, кто будет доить, резать и стричь, для тех, кто будет есть мясо! Что же, все так и есть: где стадо, - там доят, режут, стригут. Кто? Эти посреди нас. Не мертвяки ли они?

И, согласитесь, пастух, по природе своей, не может стать членом стада; и никто из стада никогда не сделается пастухом. Всякому свое назначение. Но если никто не согласится быть в стаде, не понадобится пастух...

Верующий. Назначение дает Бог.

А. А человек переиначивает по-своему. Смотрите, в природе нигде нет ни стада, ни пастуха. Откуда же и почему происходит сие разделение? Не потому ли, что кто-то хочет стать пастухом, а другие соглашается быть членами стада? Отчего же тогда не доить, коли желания совпадают?

А отношение человека к природе?! - Разве не то же оно, что разбойника и вора к чужому? Так кто тогда человек? От Бога ли он?

В. Ну вот, Вы ударяетесь в мистику...

А. Действительно, это Ваша епархия... Религия не может без мистики. Она на ней стоит, даже и самая "передовая", и передовая-то, может, даже и более. Новое, свежее-то не сразу, не всем понятно. А где не понятно, там мистика; и обросло. А потом - время, уже устоялось, где мистика, а где истина - не разберешь уже. Бог множит свои загадки вместо умножения истин - ломайте головы, дураки, копайтесь в старье, вместо того, чтобы искать новое, строить будущее.

Бог коллектива всегда жуткий реакционер. Чем больше общность, тем сильнее реакционность ее. Бог одного человека открыт и терпим; вот Бог развития, Ему - верить! Бог коллектива плодит фанатиков, залезающих толпой на столпы, согласных на поголовную стрижку и ненавидящих всех, кто не верит именно в их сакрального Бога.

Фанатики!.. А Вы знаете, почему - фанатики? Они не могут все объяснить в рамках принятого ими учения. Другие же объяснения для них невозможны. Поэтому им остается лишь верить...

В. Но все объяснить нельзя, не надо даже пытаться. Да и не все верующие фанатики. Общее учение объединяет людей, наполняет жизнь их высоким смыслом и радостью, понятными для всех верующих и недоступными людям без веры в общего Бога.

А. Радость коллективного самоубийства трудно представить тому, кто не торопится на тот свет. Каждому надо пытаться самому разобраться во всем! Я за объяснения мира, может быть, даже религиозные, но против коллективной веры слепых фанатиков. Сегодня можно найти одно объяснение, завтра - другое, полнее и лучше.

В. Невозможно все объяснить.

А. Есть гипотезы. Одни, избранные, строят гипотезы, объясняющие наш мир, так или иначе; другие, многие, верят в них, берут, потребляют. Рабочая гипотеза - это прекрасно. Она - растущая, истинная религия для творца. А верить... Нет, вера напоминает мне программу действий для роботов. Слепо верящая особь не достойна звания человека.

В. Есть ведь и слабые люди, не все могут понять, разобраться... Тем более - сами создать. Да, и что же, Вы предлагаете не верить уже ни во что?

А. Правильно объясняют не все, но все могут пытаться объяснить мир по-своему, разобраться в какой-то, хотя бы частной проблеме - прожить свою жизнь, не повторяя чужую. Лично я предпочитаю во всем сомневаться, но не делаю из этого самоцели. Просто каждый раз решаю исключительно сам, чему можно и во что хочу верить, а чему и во что - нет. И никогда ничего не решаю для себя раз навсегда, окончательно, а дополняю постоянно сознание новою информацией, строю сознание - веру свою - непрерывно.

В. А Вы знаете что из этого может случиться, если каждый - по-своему, что хочу? Отсюда недалеко и до "все позволено".

А. Это разные вещи. То, что позволено в голове, не то же, что позволено в жизни, - соответственно, в идеальном и материальном. В голове должно быть позволено все, ты - хозяин. Куда тебя заведет мысль, что создаст она: прекрасный храм или грязный тупик, а может, то и другое - твое дело, беда или счастье, сумасшествие или же наслаждение великого откровения. Твой мир - твоя Вселенная, единоличная собственность и твоя власть. Внутренняя Вселенная бесконечна, но и замкнута на тебе. Никогда, никто не сможет узнать всех богатств и всей грязи ее, слава богу!

Подсмотреть интим - самое интересное. Может быть, именно он-то и движет наш мир, и индивидуальное - самое в нем существенное?

В жизни действия каждого происходят в материальной Вселенной, одной Вселенной на всех, которая нас всех и связывает. И в которой каждый - лишь маленькая, мельчайшая часть, зависимая, но и влияющая своими движениями, изменениями, волею на бесконечное множество других частей, больших, меньших или примерно равных тебе. Это же ясно. В доме собственном ты хозяин - кто же, если не ты? В местах же общественных ты - только одна частица сообщества, со всеми следствиями сего.

В. Именно поэтому складываются определенные правила общежития. В религии их называют заповедями. Они-то и есть самое ценное: накопленное за тысячелетия золотое содержание цивилизации, нить связывающая культуры, переходящие одна в другую, перенимающие одна у другой лучшее.

А. Но есть заповеди, обращенные в мир материальный - вовне, и есть - в мир идеальный, внутрь человека. Скажем, не убий, не укради, не пожелай жены ближнего твоего, не лжесвидетельствуй, чти отца и матерь...

В. Вы хотите сказать, все десять заповедей обращены в мир материальный, дабы по-божески устроить жизнь человечества. Никто не спорит. Но они же обращены и в мир идеальный.

А. С этим я не могу согласиться. Если в мире материальном выполнение заповедей, в общем случае, - строгая обязанность каждого, и в этом - необходимость; то в мире идеальном, в нашем сознании, строгое соблюдение их - уже чрезмерное, даже вредное ограничение свободы ума, что я готов доказать. Смотрите же сами!

Первая заповедь: "Я есть Господь Бог твой, да не будет тебе Бога иного, кроме Меня."

Почему, собственно, в мыслях своих тайных я должен быть ограничен, даже если это ограничение - Господь Бог? Единый для всех Бог - это догма. А Бог - не догма, мировая идея, которая, если хочет жить вечно, должна нести в себе потенциал саморазвития, каковой существует только в допущении возможности рождения альтернативы своей для каждого. Так оно должно быть, и так оно, по существу, есть. И, значит, не приму я внутри себя этой заповеди, не приму навязываемого мне Бога, а буду искать своего, найду Его, и будет Он - Господь Бог мой! И будет тогда - правда, а иначе - ложь. Своему Богу я буду верен; изменить Ему - изменить себе. Не думаю, что для человека может быть что-то страшнее. Но это не означает, что Бог мой - догма моя. Он - развивающийся вместе со мною мой идеал.

Вторая заповедь: "Не сотвори себе кумира..."

Это верно и в материальном, и в идеальном. Не сотвори кумира и из себя.

Третья заповедь: "Не произноси имени Господа Бога Твоего всуе."

Опять верно. И верно, что именно "Твоего", чужого-то - бог с ним.

Четвертая заповедь: "Шесть дней делай и соверши в них все дела твои, день же седьмой - Господу Богу Твоему."

Нельзя Бога вспоминать реже раза в неделю. Весьма верно. Но Бога, конечно, опять-таки - "Твоего", и именно - "Твоего"!

Пятая заповедь: "Чти отца твоего и матерь твою, да благо тебе будет и долгожителем будешь ты на земле".

В мыслях своих не всегда удается и не во всем нужно соглашаться с родителями, иначе - опять догма. Свой мир у каждого. Но уважать и беречь чужой мир необходимо.

Шестая заповедь: "Не убий".

В мыслях иногда надо идти на самые крайние меры - избавляться от негодных идей, образов, мифов... В том числе, и неправильных представлений о людях.

Седьмая заповедь: "Не прелюбодействуй".

Кто же в мыслях своих не прелюбодействовал? Это же невозможно, зачем себя-то обманывать! И как человеку жить в мире реальном, не пробуя движения и возможности свои идеально?

Восьмая заповедь: "Не укради".

Идеальный мир каждого во многом строится из чужого опыта. Здесь надо четко различить воровство и учебу. Брать чужое открыто, не выдавая затем за свое, это - нормально. Умный, талантливый человек из огромного богатства идей, наработанных другими людьми, обязательно выстроит нечто свое. Нельзя же строить с нуля, от элементарных частиц! А взять тайно чужое и выдавать за свое - дело человека вовсе ничтожного, с отсутствием ума и таланта. Для способного человека воровство - это позор. Все тайное, как правильно говорится в Писании, рано ли, поздно, становится явным.

Девятая заповедь: "Не лжесвидетельствуй".

От лжи - все зло в мире. Бог не совместим с ложью, истинный Бог, не толпы, но человека. Можно построить идеальный мир из чужой лжи, поверив в нее; но из собственной строить сознание невозможно. От лжи возникают все противоречия между людьми.

Благословенна земля, ее люди, и рай там, где все говорят правду и действуют по истинным своим убеждениям. А правда - то, что говорят искренне, то говорят, что думают, не скрывая за словами мыслей несказанных. Увы, нет на Земле этого места!

И нет его от тех дальних времен, когда человек из неразумного зверя сделался размышляющим человеком. Как ни печально, именно так. Однако, думаю все же, что человек просто не дорос еще до Правды своей. В бесконечное будущее у человечества нет иного Пути, кроме возрастания искренности.

И, наконец, десятая заповедь: "Не пожелай чужого..."

Желать можно и нужно. Но желать в рамках свободного рынка идей и товаров. Желать можно, красть нельзя. Необходимо приобретать, зарабатывая честным трудом. Лучше всего - создавать самому, тогда это уже не чужое, а созданное тобой. Пожелай - и создай сам! Или купи на заработанное тобою.

Наивысшая радость - создать нечто новое и прекрасное. Высокая радость - создать собственными руками вещь прекрасную, но из известного ряда. В этих двух случаях, кроме радости обладания, - радость творческая.

Обыкновенная радость - приобретение желаемого на заработанные своим трудом деньги: заработал - купил. И радость низкая - радость удачного воровства. Можно добавить еще: дар, несоразмерный с доходами, - унижение для здорового человека.

Вот Вам коротко все десять заповедей.

В. Ну, и?..

А. Что?

В. Десять заповедей и все?.. Раз Вы уже трактуете заповеди, на числе десять Вы, конечно, не остановитесь.

А. Общепринятые заповеди - фундамент, разрушить его - упадет дом. Нельзя отказываться от опыта тысячелетий, миллионов и миллиардов лет, иначе придется начинать с нуля, от зверя, микроба. В десяти заповедях - опыт цивилизации и, думается, всей жизни.

Но странно было бы полагать, что ими можно навсегда ограничиться. Через тысячу, может быть, миллион лет их будет не десять, а, быть может, двенадцать. Заповеди не рождаются каждый год по одной, вызревают тысячелетиями.

В. У Вас-то, конечно, уже одиннадцатая есть?..

А. Есть, и считаю ее самою главной в человеческом общежитии, да и в целом в природе.

В. Что же Вы назначаете нам самым главным?

А. Назначить это нельзя. Можно еще один раз подчеркнуть и предложить всем то, что люди благоразумные и так считают давно само собой разумеющимся. "Множественность и соразмерность во всем" - вот главная заповедь.

В. Ну что же, видимо, это верно. Хотя не обязательно называть это заповедью.

А. Называть можно, естественно, как угодно. Вообще говоря, это еще одно правило скучной жизни. Оно, как, впрочем, и десять других, создается для большинства как необходимое условие общественного благополучия, поддержания статус-кво. Однако, движет историю и в ней остается не тот, кто правила соблюдает, а тот, кто их нарушает. Исключения движут развитие мира, руководят им, создавая для него новые правила. Потому заповеди и их нарушение - две необходимые стороны одного процесса. Соблюдать заповеди должно большинство, нарушать же их могут лишь единицы. Которые, между прочим, рискуют получить от большинства наказание. По сути, можно сказать, они собой жертвуют, рискуя выходить за рамки общепринятого, спокойного, проверенного существования. И они добиваются за дела свои либо особенного по сравнению с большинством наказания, либо - необыкновенной награды!..