И я понял, что постмодерн это не игрушки. Это вирус хуже менингита и сифилиса. И если ему не давать умный, квалифицированный и беспощадный бой, то он заполнит все.

Постмодерн – это не болезнь философии. Мол, есть некое здоровое философское тело, а тут на нем прыщик. Постмодерн – это сама современная философия. Ну какая есть... Постмодерн – закономерный итог ее многовекового развития. Если хочешь посмотреть на эту историю во всей красе – надень очки постмодерна. Но потом не забудь снять.

Единственный способ уничтожить постмодерн – это не бороться с ним (это совершенно бессмысленно – у него нет позитивной программы, разрушать нечего), а переболеть и преодолеть. Собрать нечто новое из всего им нашинкованного, изрубленного в клочья, истертого в пыль. Но именно новое. Пока будет появляться старое – все пойдет под тот же нож, заточенный на то, чтобы покрошить любое соединение привычных категорий.

Повторю свою изначальную мысль – не существует сейчас того тела философии, о болезни которого можно было бы говорить. Я имею в виду актуальную современную философию, а не библиотечную, не историю. Ни Платон, ни Спиноза, ни Кант, ни Гегель не могут болеть. Их не надо лечить. Их надо читать.

Я отвечаю вам не для того, чтобы оправдать, обелить постмодернизм, а чтобы точно сформулировать проблему, задачу, правильно выстроить стратегию отношения к нему, а, следовательно, оценить возможное будущее философии. Ведь, по сути, ваш призыв сводится лишь к лозунгу «назад в прошлое», отсечем злокачественные новообразования и забальзамируем философское тело на том историческом уровне, который вам лично покажется приемлемым.

Все ваши примеры борьбы с болезнями философии в прошлом (Платона с софистами и пр.) указывают именно на то, что вы неадекватно оцениваете ситуацию. Все прежние «болезни» действительно были болезнями – отклонениями от существующей актуальной нормы, изъянами на, по сути, здоровом теле. Их отсечение действительно облегчало движение философии, давало ей толчок к развитию. Но сейчас-то ситуация совершенно другая: сейчас нет здорового тела философии, и постмодерн не паразит на нем. Постмодерн – это само тело современной философии. Ну да, рыхлое, дряблое, расползающееся. Но другого нет. Повторю: есть библиотечная философия – но это история, это литература, это не наша философия. Конечно, никому нельзя запретить жить в прошлом, но сама эта философия не живет в настоящем.

Так вот, корректнее было бы ставить вопрос об общем болезненном, предкоматозном состоянии философии, чем о какой-то отдельной болезни, которую только стоит вылечить – и философия вернется к прежней молодости. Однако вы сами вряд ли обрадовались бы, если бы дряхлый папик постмодерна (читай «современная философия») вследствие хирургического вмешательства, вживления имплантатов, убирания складок вдруг вновь зашевелился и приподнялся, ухмылкой намекая на долгие годы здравствования.

Можно сказать и так: ваш лозунг «убей постмодернизм» самый что ни на есть постмодернистский. Они убивали автора, субъекта, Бога... но пока, в отличие от вас, не додумались до абсолютного теракта – убийства самой современной философии. Конечно, понятно желание устранить дряхлого и немощного крестного отца, но оно целесообразно лишь тогда, когда уже рядом вырос молодой и сильный. Вы же предлагаете загнать в гроб последнего представителя клана и всем спуститься в склеп.

Преодолеть постмодернизм можно только через понимание его. А вы даже не стремитесь к этому. В вашем тексте есть фраза, по сути, породившая постмодерн как таковой: «я знаю, что есть культура, есть мышление, благо и истина». Постмодернизм – это протест против таких вот «я знаю», против установления стандартов на культуру, мышление, истину. И основная задача, функция, цель постмодернизма камня на камне не оставить от всех этих стандартов. А вы опять хотите предложить нам свои археологические памятники. Вы закрываете глаза на то, что постмодернизм это не извращение классических традиций философствования, не стремление их уничтожить, не ответ на них, а вопрос к ним, вопрос к вам: имеете ли вы право на абсолютизацию знания (тем более не вами добытого – унаследованного)? А вы, не принимая этот вызов, просто хотите уйти от ответа, хотите ликвидировать то, что посмело задать вам вопрос, усомниться в вашем праве задавать вопросы лишь себе самому.

Вы знаете, «что такое хорошо и что такое плохо». А вы уверены, что ваше «хорошо» и «плохо» абсолютны? Скажем, вам повезло, вы нашли себе адекватную нишу в прошлом, а что делать современным молодым людям, уже не воспитанным в парадигме стандартов? Остаться без собственной философии? Спуститься к вам в склеп?

Так вот, новое это всегда новое. Новое не может быть ни плохим, ни хорошим. Новое это то, что приходит на смену старому – и уже хотя бы этим оно хорошо. И вы верно уловили черты этого нового: «У каждого ведь будет свой космос, сиречь виртуальный мир». Но испугались этого – оно и не мудрено: испугались свободного многообразия, в котором вам так легко затеряться.

А если говорить о «виртуальном мире» – так ведь это прекрасно, когда мир не только создается под себя и для себя, но и легко меняется, подстраивается, настраивается на другие космосы. Ведь именно это и подразумевается под виртуальностью: текучесть, мимолетность, свободность, отсутствие жестких внешне заданных структур. А ваш фундамент уже никуда не денется – он есть, от него не уйти, его не надо защищать. Вся новая виртуальность, любая новая философия может быть построена только на нем. Но она сама уже не может быть фундаментом, не может быть фундаментальной.

А постмодернизм подготовил почву для этого нового. Сам он, конечно, повернут лицом к вам, в прошлое. Он неспособен создать новое, поскольку его предметом является старое. Его задача – вгрызаясь зубами, царапая ногтями, пиная ногами, разрыхлить верхний слой фундамента, нарастить почву для новой философии и напоследок удобрить ее собой.