Осквернение как предельное проявление отчуждения

Чтобы понять что такое отчуждение надо представить ситуацию когда не было отчуждения продуктов труда от их производителя. В феодальной общине мелкий буржуа, производя товар, был мотивирован не только прибылью, но и поддержанием своей репутации внутри общины. Булочник, сапожник, кузнец, мельник и т.д. не только считали прибыль от продажи товара на уровне сознания, но и бессознательно чувствовали, что чем лучше их товар тем больше уважения к ним от общины, и наоборот, чем хуже товар - тем меньше уважения. Самый понятный пример неотчужденного труда это когда женщины на свадьбе или похоронах режут салаты, пекут пирожки или еще что-то готовят для гостей. Они всеми способами мотивированы на то чтобы сделать пирожки вкусными и чтобы они понравились потребителям.

Именно такое идеализированное феодальное отношение к своему товару нам показывают в жанре фэнтези вроде "Властелина Колец" и подобных. Там производитель всегда сам продает свой товар и сделка подкреплена личным доброжелательными отношениями продавца и покупателя, и это отсутствие отчуждения и есть один из самых привлекательных элементов мира фэнтези.

Но, по мере роста населенных пунктов феодальная община начала распадаться еще при феодализме, а в капиталистических мегаполисах у таких патриархальных отношений исчез весь фундамент: помимо потери личных отношений продавца и покупателя отчуждение возникало внутри трудового коллектива, который разрушался растущим размером производства и потерей внутри него родственно-общинных связей.

И вот тут-то в некоторых обществах (очень важная оговорка) на помощь пришла религия, прежде всего христианский протестантизм. Протестанты стали внушать пастве, что производство качественного товара это не просто способ заработка, но и важная религиозная добродетель, и даже, если мне не изменяет память, путь к спасению. Я не буду углубляться в тонкости протестанской теологии и знаменитой протестанской "трудовой этики" которая вытекает из теологии, главное, что протестантам удалось добиться общепризнанных успехов в борьбе за качество продукции и на постфеодальных этапах развития общества преодолеть проблему отчуждения производителя от продукта своего труда. Протестант, как я понимаю, производя товар, думает не столько о конкретном потребителе, сколько о богоугодности своего дела и соответственно качественный товар причащает протестанта к богу и загобному спасению. Разумеется эта мотивация работает только когда есть вера в бога и загробную жизнь. Нельзя сказать, что этот механизм не пробуксовывает в современном мире, но иногда он работает и сегодня.

Вот это религиозное решение проблемы отчуждения и является проблемой для марксизма, который задался целью построить индустриальное общество без религии. Конкуренты марксизма предлагали либо отказ от больших городов и индустриального города (анархисты), либо предлагали культивировать традиционные религии идя вслед за протестантами (консерваторы всех мастей). Как преодолеть отчуждение без религии никто не знал и не знает.

Что касается богостроителей, то очевидно, что они предлагали религиозный путь, но вместо традиционных религий не совместимых с наукой они предлагали сосредоточится на создании новой Позитивной религии надстраивающейся над наукой и не конфликтующей с ней. Вот, например, комментарии Луначарского к одному из проектов такой религии Гольцапфеля (одного из учеников Авенариуса у которого учился и Луначарский).

Но свое одиночество, свою изолированность человек может чувствовать и по отношению к себе самому; так, настоящий момент его жизни может казаться ему отчужденным, оторванным от прошлого, какой–нибудь его порыв изолированным, чуждым всему остальному строю его личности. Равным образом человек может чувствовать свое время, свою культуру чуждой прошлым культурам, которые могут казаться прекрасными, еще чаще культурам будущего. Антропоморфизируя окружающую среду человек легко может ощущать отчужденность от природы, от Бога, от «вещей в себе», от «небесной жизни».

Итак, чувство «уединенности» мы имеем всюду, где человек ясно сознает отсутствие связи между собою и каким–нибудь объектом, чувство «одиночества» всюду, где это отчуждение испытывается индивидом, как нечто отрицательное, тягостное.

Отчуждение индивида от других людей, от своей социальной среды, может быть обусловлено лишь какой–нибудь более или менее радикальной разницей в их развитии, при чем разница эта может быть как качественной так и количественной.

<...>

Не поэтичность одиночества, не радость и не горести его, не его фразеология и не его декорация должны служить базисами его биокритической оценки, но тот процесс аккумуляции социальной энергии, который является и результатом и причиной положительного одиночества. Стремление (тоска — Sehnsucht), надежды, молитвы и борьба все это возникает из одиночества, из чувства изолированности какого–либо рода, т. е. с современниками, собою самим, прошлым или будущим, природой, Богом и т. д. Для того чтобы с жаром отдаться какой–либо задаче, нужно ощутить свою отделенность, отчужденность от её объекта. В этом еще более широком смысле, изолированность, чувство пропасти между собою и объектом желаний есть исходный момент идеализма, как настроения.

Гольцапфель несколько спутывает обе формы отчужденности, оторванности: более узкую — одиночества среди людей, и более широкую — неудовлетворенность вообще. Тем не менее он дает поразительно тонкий в психологическом отношении анализ «одиночества» и его критику. Далее он переходит, к анализу «тоски» в смысле стремления к чему–нибудь, поисков чего–нибудь, порыва.

Новая теория позитивного идеализма. (Panideal)

Интересно, что Луначарский писал до знакомства с ранними рукописями Маркса, как я понимаю, Гольцапфель их тоже не читал, это видимо был общекультурный дискурс тогдашней университетской Германии. Луначарский пишет не об отчуждении продуктов труда от рабочего, но в случае со скандалом вокруг коллективного купания в чане, можно увидеть не только презрение рабочих к своему товару и к орудиям труда, но и подсознательное желание физической близости которое есть самая прямая реакция на то отчуждение от окружающих и от самого себя о котором пишут Гольцапфель и Луначарский. Не исключено, что вообще значительная часть гомосексуализма порождается неспособностью интеллектуально-социального преодоления отчуждения и попытка преодолеть его через физическую близость.

Главное что бы мне хотелось отметить в проблеме отчуждения это то обстоятельство, что эта проблема тесно связана с религией и с марксистским богостроительством, а поскольку диаматчики этой темы очень боялись, они и проблему отчуждения старались излагать так чтобы никто ничего не понял, и уж конечно не увидел каких-либо отсылок к Луначарскому и к истории русского марксизма.

P.S. Для справки цитата из Маркса, если кто-то не помнит.

В чем же заключается отчуждение труда?

Во-первых, в том, что труд является для рабочего чем-то внешним, не принадлежащим к его сущности; в том, что он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развивает свободно свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свои духовные силы. Поэтому рабочий только вне труда чувствует себя самим собой, а в процессе труда он чувствует себя оторванным от самого себя. У себя он тогда, когда он не работает; а когда он работает, он уже не у себя. В силу этого труд его не добровольный, а вынужденный; это – принудительный труд. Это не удовлетворение потребности в труде, а только средство для удовлетворения всяких других потребностей, но не потребности в труде. Отчужденность труда ясно сказывается в том, что, как только прекращается физическое или иное принуждение к труду, от труда бегут, как от чумы. Внешний труд, труд, в процессе которого человек себя отчуждает, есть принесение себя в жертву, самоистязание. И, наконец, внешний характер труда проявляется для рабочего в том, что этот труд принадлежит не ему, а другому, и сам он в процессе труда принадлежит не себе, а другому. Подобно тому как в религии самодеятельность человеческой фантазии, человеческого мозга и человеческого сердца воздействует на индивидуума независимо от него самого, т.е. в качестве какой-то чужой деятельности, божественной или дьявольской, так и деятельность рабочего не есть его самодеятельность. Она принадлежит другому, она есть утрата рабочим самого себя.

В результате получается такое положение, что человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций – при еде, питье, в половом акте, в лучшем случае еще расположась у себя в жилище, украшая себя и т.д., – а в своих человеческих функциях он чувствует себя только лишь животным. То, что присуще животному, становится уделом человека, а человеческое превращается в то, что присуще животному?

Правда, еда, питье, половой акт и т.д. тоже суть подлинно человеческие функции. Но в абстракции, отрывающей их от круга прочей человеческой деятельности и превращающей их в последние и единственные конечные цели, они носят животный характер. 

К.Маркс.Экономико-философские рукописи 1844 года