Становление и развитие современных средств
коммуникации и компьютерных технологий ставят под вопрос Я-индивида, требуют
осмысления нового статуса индивида и судьбы Другого в сложившихся
обстоятельствах, чем и определена актуальность и новизна
заявленной темы. Целью статьи является анализ трансформаций индивида в
виртуальной реальности, рассмотрение виртуального пространства как пространства
«возможного» и социальных трансформаций в ситуации становления
(пост)информационного общества.
Для выявления степени разработанности
темы предполагается рассмотреть работы авторов, осмысливавших феномен
трансгрессии в современном философском дискурсе. М. Фуко рассматривает
трансгрессию как жест, обращенный на предел, где «на тончайшем изломе линии,
мелькает отблеск ее прохождения, возможно, также вся тотальность ее траектории,
даже сам ее исток. Возможно даже, что та черта, которую она пересекает, образует
все ее пространство» [6, с. 117]. М. Фуко кажется, что игра пределов и
трансгрессии направляется простым упрямством: «то и дело трансгрессия
переступает одну и ту же линию, которая, едва оказавшись позади, становится
беспамятной волной, вновь отступающей вдаль – до самого горизонта
непреодолимого» [6, с. 117]. Возникает вопрос – не исчерпывает ли трансгрессия
все свое бытие в тот миг, когда переступает предел, не ведая иного
существования, кроме этого мгновения? Отвечая на него, М. Фуко отмечает, что
«трансгрессия доводит предел до предела его бытия; она будит в нем сознание
неминуемого исчезновения, необходимости найти себя в том, что исключается им,
[…] необходимости испытания своей позитивной истины в движении самоутраты»
[6,
с. 117]. Для автора трансгрессия ничего ничему не противопоставляет, ничего не
осмеивает, не стремится потрясти основы; ей не надо, чтобы заблистала обратная
сторона зеркала по ту сторону незримой и непреодолимой линии. Трансгрессия в
самом сердце предела воспринимает безмерную меру дистанции, ту меру, что
раскрывается в дистанции, и вырисовывает мимолетную черту, которая вдыхает в нее
бытие. В трансгрессии нет ничего негативного. Она утверждает определенное бытие,
одновременно утверждая ту беспредельность, в которую она перескакивает, открывая
ее впервые существованию. Также для М. Фуко в этом утверждении нет ничего
позитивного: нет никакого связывающего его содержания, поскольку «по
определению, никакой предел не может его удержать» [6, с. 118]. Трансгрессия
есть выход за рамки наличного (действительного) не к иной новой возможности, но
к тому, что в настоящей системе отсчета мыслится как невозможное. Открываемый
трансгрессивным прорывом новый горизонт является подлинно новым в том смысле,
что по отношению к предшествующему состоянию вовсе не является линейно
«вытекающим» из него естественным, очевидным и единственным следствием, –
напротив, новизна в данном случае обладает по отношению ко всему предшествующему
статусом и энергией отрицания: этот открываемый в акте трансгрессии горизонт
определяется М. Бланшо как возможность, предстающая после осуществления всех
возможных возможностей, как такая возможность, которая низвергает все предыдущие
или тихо их устраняет, т.е. как невозможность в чистом виде. Трансгрессивный
переход, по словам М. Бланшо требует движения, которое не относится к строю
возможности [2, с. 71]. Предел, преодолеваемый в акте трансгрессии, в рамках
наличного опыта мыслится как непреодолимый, а потому не только то состояние, к
которому может привести трансгрессия, но и само ее осуществление
(«опыт-предел»), не может быть осмыслено иначе как невозможное. Как отмечает М. Бланшо,
«опыт-предел» – это ответ, который получает человек, когда решил радикально
поставить себя под вопрос. Это решение, компрометирующее всякое бытие, выражает
невозможность человека остановиться – ни на миг, ни на одном утешении или какой
бы то ни было истине, ни на интересах или результатах действия, ни на
достоверностях знания или веры. Это движение оспаривания пронизывает всю
историю, но либо замыкается в систему, либо пронзает мир, «завершая себя в
потустороннем, где человек вверяет себя какому-нибудь абсолюту (Богу, Бытию,
Благу, Вечности), – во всяком случае, изменяя себе» [2, с. 67]. Для М. Бланшо
«опыт-предел» – это такой опыт, который ожидает «высшего человека», способного
не остановиться в последний момент на достигнутой удовлетворенности. Это опыт
вожделения человека без вожделений, опыт неудовлетворенности того, кто
удовлетворен всем, это недостаток, чистый изъян, где, однако, имеет место
свершение бытия, всемогущества и всеведения. М. Бланшо настаивает на том, что
«опыт-предел» следует понимать в очень строгом смысле – как возможность
множественного измерение нашего существования. Нам дано пережить каждое событие
в нас самих в двояком отношении – один раз как то, что мы понимаем, схватываем,
выдерживаем и чем овладеваем (пусть с трудом и страданиями), соотнося это с
неким благом и ценностью, то есть в конечном итоге с Единством, а другой раз –
как то, что уклоняется от всякого употребления и всякой цели, более того, как
то, что ускользает даже от нашей возможности испытать это. Мы не властны сделать
это своим испытанием, но мы и не властны уклониться от него: так, словно бы
невозможность, то, над чем мы не властны властвовать, дожидается нас позади
всего того, что мы проживаем, продумываем и проговариваем [2, с. 72].
«Опыт-предел» есть опыт сам по себе, мысль, которая мыслит то, что не поддается
мысли. «Мысль мыслит больше, чем может осмыслить, – в утверждении, которое
утверждает больше того, что может утвердиться!» [2, с. 74]. Это «больше» есть
опыт, утверждающий лишь избытком утверждения, утверждающий так, что ничего не
утверждается. «Это утверждение, в котором все уклоняется и которое само
уклоняется, уклоняется от единства. Это все, что можно сказать о нем: оно не
может свести к единству и не поддается никакому единству» [2, с. 74]. Согласно
М. Фуко, внутренний опыт – это опыт невозможного, поскольку невозможным является
то, на что он направлен и что его констатирует [6, с. 115].
Таким образом, концепция трансгрессии задает
бытию новую модальность, «невозможное» наряду с «возможным» и «действительным».
Как отмечает М. Бланшо, следует понять, что возможность – не единственное
измерение нашего существования, невозможность в той же мере ожидает нас позади
[2, с. 72]. Именно в силу своей сопряженности с невозможным(остью) (т.е. в силу
отсутствия укорененности в наличных формах мышления и опыта) опыт трансгрессии и
постулируется Ж. П. Сартром как «опыт абсурда». Таким образом «невозможное» как
модальность бытия сопоставима с «нонсенсом» Ж. Делеза; именно переход к
невозможному с точки зрения наличного состояния и составляет содержание
трансгрессии. Используемый М. Бланшо термин «опыт-предел» фиксирует акт выхода
за пределы повседневного (соответственно – линейного) мышления, лежащего в
основе «всего того, что мы проживаем, продумываем и проговариваем» [2, с. 72].
Не случайно М.Бланшо настаивает на определении «опыта-предела» посредством
понятия «потери сознания» или изоморфных ему в данном случае «экстаза» (экстаза
как выхода за границы повседневности, т.е. нормы) и «незнания» (как отказа от
апробированных стратегий трактовки мира). В этой ситуации и «экстаз» и
«незнание» оказываются модусами существования человека, когда существовать
«невозможно». В этом отношении примечательно, что экстаз и незнание в рамках
концепции трансгрессии оказываются связанными в единый функциональный комплекс
[2, с. 72-73]. Однако справедливо и обратное: по мысли М. Фуко, экстаз, в свою
очередь, в режиме цепной реакции порождает незнание, ибо «то и дело трансгрессия
переступает одну и ту же линию, которая, едва оказавшись позади, становится
беспамятной волной, вновь отступающей вдаль – до самого горизонта
непреодолимого» [6, с. 117]. Идея трансгрессии также основана на идее отсутствия
возможности – не только предсказать, но даже выразить в наличном языке феномен
перехода к тому, что не детерминировано и не причинено наличным бытием и в
рамках последнего мыслится «невозможным». Как отмечает М. Фуко, трансгрессия
реализует себя как «игра пределов», она выводит в область недостоверности, где
очевидные реалии, подобно диссипативным структурам, возникают, чтобы вновь – при
сдвиге условий – породить хаос, чреватый новыми, столь же «недостоверными»
реалиями: «эта игра не просто играет своими элементами; она выводит их в область
[...] то и дело ломающихся достоверностей, где мысль сразу теряется, пытаясь их
схватить» [6, с. 117]. В этом контексте феномен нелинейного перехода сопрягается
М. Бланшо с метафорическим «безнадежным и неведающим вожделением, вожделением
того, чего невозможно достигнуть, и вожделением, отвергающим все то, что могло
бы его утолить и умиротворить, стало быть, вожделением того бесконечного
недостатка и того безразличия, которые суть вожделение, вожделением
невозможности вожделения, [...] вожделением, которое есть достижение
недостижимого» [2, с. 76]. Трансгрессия фиксирует феномен перехода непреодолимой
границы, и, прежде всего, границы между возможным и невозможным. Сущностным
моментом трансгрессивного акта выступает то, что он нарушает линейность
процесса. По М. Бланшо трансгрессия и «означает то, что радикальным образом вне
направленности» [2, с. 72]. Открываемый трансгрессивным актом новый горизонт
является подлинно новым в том смысле, что по отношению к предшествующему
состоянию не является линейно «вытекающим», «выводимым» из него очевидным и
единственным следствием. Напротив, новизна в данном случае обладает по отношению
ко всему предшествующему статусом и энергией отрицания: открываемый в
трансгрессивном акте горизонт определяется М. Бланшо как «возможность,
предстающая после осуществления всех возможных возможностей, [...] которая
низвергает все предыдущие или тихо их устраняет» [2, с. 71]. Для М. Фуко же в
момент трансгрессивного перехода «на тончайшем изломе линии мелькает отблеск ее
происхождения, возможно, также все тотальность ее траектории, даже сам ее исток»
[6, с. 117]. Трансгрессия есть опыт не бытия, но становления. Попытка помыслить
трансгрессивный переход вводит сознание «в область недостоверности то и дело
ломающихся достоверностей, где мысль сразу теряется, пытаясь их схватить»
[6,
с. 117]. Для В. Гусаченко судьбы трансгрессии могут быть связаны только с
пределом, для людей, которые рождены в эпоху предела и «для которых трансгрессии
– это дыхательный ритм» [4, с. 264]. Для него трансгрессии тела есть телесность
«преодолевающего знак и не могущего преодолеть» [4, с. 210]. Понимание
«трансгрессий» радикализируется В. Гусаченко утверждением, что «трансгрессии
есть только у тела. У Души есть Символ. Душа – форма тела. У Духа было свое
общество. Душа хотела, но не смогла создать свое. Но оно бывает в истории: между
апогеями и “загниваниями”. У телесности нет общества. У нее есть трансгрессии»
[4, c. 210].
Данная позиция автора в значительной мере проясняет судьбу феномена трансгрессия
в современном (пост)информационном обществе, выводя понимание феномена, в
сравнении с М. Фуко, – на новый уровень. Однако можно проследить некоторые
параллели во взглядах В. Гусаченко и Ж. Батая, «телесности» и «внутреннего
опыты» – как того, что «вопреки своему названию, “внутренний опыт” обращен не
вовнутрь, а вовне; он ставит под вопрос традиционные разграничения “внутреннего”
и “внешнего” и, одним махом, – “имманентного” и “трансцендентного”,
“индивидуального” и “общественного”, “своего” и “чужого”» [1, с. 320], как «тела
без образа» (Делез), в «котором ничто не репрезентативно». В. Гусаченко особо
акцентирует внимание на том, что «в философии трансгрессий - игры бытия и
предела, “бытия без отсрочки” - мы имеем дело с онтологией становления,
чистого становления, “задача” которого становиться и не стать» [4, с. 263]. В
его понимании трансгрессия самоценна, «она “выпадает” из любой
реальности, “запрокидывается”, – в этом, и только в этом, ее достоинство. В
сущности она ничем не отличается от трансцензуса, кроме континуальности,
постоянства. Ей не удается подключиться, она только включается и отключается»
[4, с. 278]. Продолжая мыль М.Фуко, В. Гусаченко постулирует: «трансгрессия
гаснет в наличной реальности, которую ”вроде как” превзошла» [4, с. 280].
Задаваясь вопросом – возможен ли в зоне трансгрессии свой особый мир – В. Гусаченко
приходит к заключению, что возможны целые миры, где трансгрессивная зона подобна
зоне «взаимодействия нейтронов и протонов в атомном ядре, которые постоянно
обмениваются определенными элементарными частицами, живущими мгновения»
[4,
с. 281-282].
В нашем понимании, наиболее репрезентативным
пространством, выявляющим возможностные миры, является «виртуальное»
пространство. В виртуальной реальности Я индивида находится в постоянном
становлении. Находясь в ситуации постоянной изменчивости, нестабильности
Я-индивида обречено на «метастазирование» реальности. «Это и есть наш идеальный
современный клон: субъект, из которого вымарано все Другое, который лишен
возможности разделения и обречен на метастазирование самого себя, на чистое
повторение» [3, с. 181]. Грань между виртуальными объектами и Я-индивидом
размывается настолько, что сам индивид в виртуальной реальности уже
репрезентируется в качестве виртуального объекта. Особое беспокойство
вызывает «судьба» Другого, как «того», через которого возможно открытие Я,
отличного от Я-индивида, «принципиально» иного от «моего» Я. Другими
словами, Другой в виртуальной реальности под вопросом.
Другой в виртуальном пространстве под вопросом в
силу того, что под вопросом Я индивида. Другость Другого, его инаковость
стала сводиться к тождественности. Различие между Я индивида и Другим стало
сводиться не к инаковости, ни к различию – а к тождественности, повторению
Того же самого, к вечному возвращению. Как отмечает Ж.Делез, «каждому
различию свойственно проходить через все другие, “желать”, находить себя во всех
других различиях. Вот почему вечное возвращение не возникает во вторую очередь,
не следует за, но уже присутствует в любой метаморфозе, современное тому, что
возвращает. Вечное возвращение соотносится с миром различий, включенных друг в
друга, со сложным, лишенным идентичности, доподлинно хаотичным миром»
[5,
с. 79]. Примером тому может служить одно из проявлений жизни Я индивида в
сети – форум или блог. Я-индивида конструируется (на данной конкретной ветке
форума или блога) поначалу индивидом. Это Я по мере своего конструирования
вбирает множество совокупностей Я-индивида (внутренних Я). В результате – это
уже множественные внутренние Я, которые репрезентируют здесь-и-сейчас
виртуального Я-индивида на данном конкретном форуме. Это совокупное Я вобрало
характеристики каждого из проявлений внутреннего Я-индивида. Для внутреннего Я
здесь-и-сейчас все многообразие (внутренних Я) представляет совокупность не-Я,
потому что они не представимы одновременно здесь-и-сейчас. Но, тем не менее, это
не означает внутренней детерминированности Я-индивида, т.к. они «принципиально»
не зафиксированы и изменчивы в процессе взаимодействия с внешним
миром и совокупностью «других» внутренних Я-индивида. Созданное
виртуальное Я в виртуальной реальности (ВР) начинает жить уже своей жизнью как
герой романа (романа, который репрезентирует некую реальность). Это виртуальное
Я трансформируется под воздействием нескольких факторов – во-первых, среды, и,
во-вторых, воздействия других индивидов (на данном конкретном форуме). Так как
виртуальное Я-индивида в ВР представимо в качестве виртуального объекта, так же
как и Другие, которыми населен виртуальный мир или его часть (в данном случае –
форум), то он уже становится неотъемлемой частью этой реальности, в качестве
виртуального объекта. Не следует забывать, что виртуальное пространство (ВП)
«населено», представимо через виртуальные объекты, актуализируя и переживая
которые индивид переживает их как «реальные». Но ВР – это недосформировавшаяся
реальность, не полностью актуализированная, реальность «как бы», балансирующая
на грани между возможным-невозможным-возможным (опять же таки – именно
возможным!). Сама ВР – это пространство невозможного, то, что за
непреодолимой границей возможного (реального мира здесь-и-сейчас). ВР –
трансгрессивное пространство. Трансгрессия как переход от возможного в сферу
невозможного, преодоление непреодолимого предела.
Я-индивида, живя своей жизнью, изменяется под
воздействием других виртуальных объектов, в результате чего отрывается от своего
виртуального Я, либо полностью, либо частично. Виртуальное Я-индивида
приобретает формы, которые для реального Я становятся уже невозможными или
частично возможными. Так виртуальный персонаж форума может приобрести личностные
характеристики индивида, но тем не менее иметь другой пол. В результате жизни
виртуального Я, личностные качества уже этого виртуального Я
модифицируются, преобразуются – все более отдаляясь от протагониста в реальном
мире. Этот образ уже оторван от реального индивида, и поскольку
этот образ является частью коммуникативного процесса в виртуальном пространстве
– он модифицируется, преобразуется таким образом, что может полностью оторваться
от образца-оригинала. Когда индивид переходит из реального мира в ВР, он уже
идентифицируем для окружающего мира не как «тот» реальный (в мире) человек, а
как его виртуальный образ. По мере приобретения (присваивания)
характеристик виртуального персонажа действительный разрыв между внутренним Я
индивида и его виртуальным представлением становится тем больше, чем больше этот
образ актуализирует сам индивид, насколько он с ним себя идентифицирует. Полная
актуализация ВР как раз и ведет к полной идентификации себя с виртуальным
образом, всеми его множественными проявлениями. Тогда он становится не
виртуальным образом, а реальным. Предшествующий же образ становится виртуальным
и размещен в некогда «реальной» реальности, которая для индивида здесь-и-сейчас
стала виртуальной.
Таким образом, ВР выступает средой частично
невозможного. При переходе в фазу полной актуализации она станет полностью
невозможной относительно самой реальности – чистой виртуальностью. Так
полностью актуализированная ВР уже не есть недосформировавшаяся реальность, «недо-
бытие». Бытие, которое наследует характеристики реальной реальности, но имеет и
свои особенные характеристики, никак не представимые в «реальной» реальности, и
по отношению к самой реальности уже маркируется как «невозможное». Таким
образом, «реальная» реальность относится к сфере возможного. Полностью
актуализировавшаяся ВР является сферой невозможного или чистой
виртуальностью. Сама ВР представляет собой некий градиентный переход между этими
реальностями. Причем эта сфера невозможного не является единственной
зафиксированной. Она непредсказуема. Переход в нее двух разных индивидов
приведет к разной реальности. Она нелинейна по отношению к реальной
реальности и переход к ней лежит через «непреодолимый предел». Актом перехода
этого предела является трансгрессия. Средой, в которой происходит акт
трансгрессии, выступает ВР. Это и есть та самая между-среда, в которой
происходит размытое проникновение одной среды в другую. Она представляет собой
плавный переход между этими реальностями. Реальный мир представляет возможные
миры, миры «по ту сторону» нелинейны, недетерминированы, не выводимы –
невозможностны. Пребывание в ВР – это постоянное скольжение по границе
возможного и невозможного. Т.о. трансгрессия представима в двух видах –
как переход через непреодолимый предел и ее подвид – скользящая
трансгрессия. Отличие заключается в том, что несмотря на то, что оба акта
трансгрессии «принципиально» неуловимы, в случае «простого» перехода через
непреодолимый предел, акт трансгрессии сущностно в прошедшем и уже то, что за
гранью пересеченного (откуда осуществлялся сам акт трансгрессии) – эта область
становится невозможной. Такая трансгрессия «опрокидывает», «выворачивает»
реальность. Скользящая трансгрессия сущностно в будущем – трансгрессия
«вот-вот». Достаточно протянуть руку и «вот она». Но она постоянно ускользает.
Сама же она является актом трансгрессии в становлении в силу того, что само
пребывание на пределе, которого нет, – невозможно. Скользящая трансгрессия – это
искусство эквилибриста. Субъектом такой трансгрессии является Я-становящееся.
Виртуальная реальность представляет собой среду, в которой Я не зафиксировано и
имеет множество одновременных представлений моих Я здесь-и-сейчас. Так
сам переход за этот предел является невозможным для каждой из сторон предела.
Для реальной реальности невозможен переход в невозможное –
актуализировавшуюся ВР, ставшую нереальной. Так индивид в ВР отрывается не
полностью от своего внутреннего Я, а приобретает новые характеристики,
присущие идентификации своего Я в новой реальности, которая частично относится к
сфере невозможного. И так одна часть меня относится к сфере «реальной»
реальности – сфере возможного, вторая – к сфере нереального, невозможного.
Трансгрессию можно рассмотреть в
пространственном представлении как движение от ±∞
к 0, где точка 0 – является непреодолимым
рубежом. Сам же акт трансгрессии можно представить как δ-функцию. При движение
по всей числовой оси от -∞ к 0 и от 0 до +∞ – значение функция равно нулю. Но
вот в точке 0 функция ведет себя совершенно иным образом, она приобретает
значение бесконечности. Так, с точки зрения стороннего наблюдателя, трансгрессия
представима в виде «снятой» трансгрессии. Движение к нулю можно представить как
жизнь в бесконечности своих реализаций, проявлений со-бытийности, конечной
точкой которой является смерть. Именно смерть является той самой нулевой точкой,
которая являет собой непреодолимый предел, то что разделяет жизнь с
запредельным, с тем, что невозможно. Дальнейшее движение нацелено на
бесконечность, но по «эту» сторону оно невозможно, непредставимо, линейно
невыводимо. В нулевой точке событийность достигает своего бесконечного.
Этот переход – переход через бесконечное. Со стороны стороннего
наблюдателя – это «снятая» трансгрессия, т.к. плавное движение продолжает свой
ход и видно движение «точки» как с одной стороны нулевого предела, так и
с другой. Кажется, что вся событийность сосредоточена в нулевой точке. Это
концентрация бытия. До этого пространство в своей нулевой значимости функции
было подвластно времени. Когда же жизнь сводится к нулю, время останавливается,
пространство и со-бытийность становятся бесконечными. Виртуальная реальность
имеет и формы, которые присущи реальной жизни, и те, которые из нее невыводимы,
хотя и присущи ей. Это те формы, которые порождает она сама. Так порожденной
формой можно назвать коммуникацию серверов, когда сервера обмениваются уже не
служебной информацией, а информацией, которая меняет наполнение, содержание,
дальнейшее развитие ситуации. Как активный со-бытийный актор, как продуцирующее
и потребляющее. К такому типу серверов можно отнести совокупность серверов,
которые составляют поисковую систему или рассылочные системы. Роль конкретного
индивида здесь нулевая. Все события в мире происходят без его участия.
Это как человек, стоящий у дороги, – движение машин происходит без его воли,
участия – хотя он может повлиять на развитие событий, а может и не повлиять.
Я, оторвавшееся от своего реального
представления, «представляет» уже трансиндивидуальное Я. Виртуальная реальность
является средой становления Я трансиндивида, средой, в которой Я открыто своим
проявлениям, актуализациям, реализациям. Трансиндивид является собирательным
образом всех Я, которые представлены в ВР, тем что полностью отрывается от
своего оригинала. Если на стадии пребывания на форуме виртуальное Я индивида
имеет черты и характеристики, которые частично связывают внутреннее Я индивида с
его внешним виртуальным представлением, которое модифицировалось в процессе
взаимодействия с виртуальными объектами (средой), то трансиндивидуальное
является «собирательным» всех представлений Я в ВР, которое в своей совокупности
«индивидуальных» характеристик переходит в стадию зеркала. Тогда индивид
полностью растворяется в своем изображении. Само же изображение «живет» своей
жизнью в полноте всех своих реализаций. И если теперь индивид реальный посмотрит
в это «зеркало», то увидит там трансиндивида, который на первоначальной стадии
вобрал всю совокупность репрезентаций внутреннего Я-индивида. После чего в
процессе «жизнедеятельности» каждое из проявлений Я модифицировалось,
преобразилось, что позволяет говорить о нетождественности трансиндивида самому
индивиду. Актом трансгрессии является процесс идентификации (себя) «реальным»
индивидом со своим трансиндивидуальным представлением. Следует отметить, что
трансиндивидуальное не зафиксировано, и каждое из представлений Я в ВП,
развивается своим ходом – непредсказуемым и недетерминированным.
Трансиндивидуальное является невозможным для Я-индивида. То, что в реальной
жизни недостижимо.
Рассмотрим примеры формирования
трансиндивидуального. В форуме виртуальный образ Я меняется под воздействием
информационных потоков, которые могут порождать как участники форума, так и
внешние источники, являющиеся неотъемлемой частью самой реальности. К таким
информационным потокам-сообщениям могут относиться сообщения на данной ветке
форума, которые вносят новые элементы в образ виртуального Я, придавая ему
некоторые новые личностные «свойства». Также виртуальный образ может измениться
под воздействием внешних источников информации – сообщения, поступившего
(скопированного с другого форума, сайта), которое также трансформирует,
модифицирует виртуальный образ Я.
Трансгрессия – акт перехода от «возможного» к
«невозможному». Если в качестве невозможного рассматривать виртуальную
реальность, то трансгрессия сводит саму реальность для того, кто осуществляет
этот переход, – в виртуальную реальность. Рассмотрим изначально виртуальную
реальность как нечто, что содержит элементы неприсущие самой реальности
(«реальной» реальности) и как то, что «делает» сверхреальным то, что
«принципиально» не достижимо в самой «реальной» реальности, или вводит нечто
сверхреальное, чего попросту нет в «реальной» реальности (простой пример –
виртуальные деньги, «за душой» которых ничего «не стоит» – то есть, они не
подкреплены никакими золотыми запасами, а если рассматривать обычные товары – то
не имеют обратной «меновой стоимости», т.е. их «сущность» виртуальна и имеет
только прямую «меновую стоимость»). Итак, виртуальная реальность наследует,
привнося новое. Реальность же потенциально может наследовать – в случае
виртуализации общества. Но созданное в самой реальности наследуется виртуальной,
а в «реальной» реальности – вполне может и не наследоваться, да зачастую и не
наследует, т.е. этот процесс невзаимообратим (есть лишь потенциальная
взаимообращаемость). Мы пришли к пониманию того, что трансгрессия – это переход,
который не обладает обратной силой. Сверхреальное становится реальным, а
то, что раньше было реальным (из той реальной реальности, из которой был
осуществлен переход), не переходит в сферу сверх реального, а остается в сфере
реального, т.к. виртуальная реальность «заимствует», но вполне может и не
«отдавать».
Скользящая трансгрессия это скольжение «по
пределу», скольжение по границе возможного. Это скольжение по границе
возможного, близкого к невозможному, по границе, которая грозит «вот-вот»
обернуться провалом в пропасть неизвестного, невозможного по одну сторону и в
пустыню реального (обыденности) – по другую сторону. Это сфера потенциальности,
которая может быть актуализирована. Даже если сравнить ее с потенциальностью,
которая никогда не станет актуальностью – это звучит менее сильно, чем
невозможность, которая стала возможностью(ями), и, как следствие, перешла в
пространство актуализаций. Пространство актуализаций – это «потенциальное поле».
Так, к примеру, в физике – поле действия электронов. Это пространство, в котором
актуализация «возможна». Но не потенциальное поле – поле, в которое электрон
выйти не может, это одновременно поле невозможности актуализации (событий).
Скользящая трансгрессия – это постоянное «соскальзывание», ситуация
«вот-вот», грозящая обернуться, сорваться в одну из пропастей – реального или
чисто виртуального. Это балансирование на грани возможного и невозможного.
Это бытие «как бы».
ВР – как потенциальность, чистое становление –
отнимает у реальной реальности ее «реальность». ВР – это актуализируемая
чистая виртуальность, пространство актуализаций, открытое через чистую
потенциальность. Т.о. ВР – это актуализированная виртуальность, которая
раскрывает поле потенциальности(ей). В противном случае – это поле невозможного,
и переход в состояние чистой виртуальности – это и есть переход в сферу
невозможного. Виртуальная реальность становится таковой только тогда, когда
происходит момент перехода из «реальности» в «чистую виртуальность». Это
состояние «между» и есть ВР. Реальность становления, реальность постоянно
соскальзывающая то в «реальную реальность», то в «чистую виртуальность».
Скольжение по такому пределу и является скользящей трансгрессией – невозможное в
своей возможности. Ярким примером тому может служить сцена из фильма «Матрица –
Революция», где главный герой, «мессия», оказался между жизнью и смертью. Местом
этим оказалась именно «настоящая» ВР. Место между «этим» миром и «тем», между
«реальной» реальностью и Матрицей. Переправочный пункт, станция, на которой
оказался Нео, – и является тем пространством между сферой «чистой
потенциальности» и «чистой актуальности», тем, что находится в постоянном
становлении, тем, что балансирует «между», грозя его поглотить и растворить.
Актор, пребывающий в ВР, является актором трансгрессирующим. Трансгрессия
неуловима, она постоянно ускользает. Пребывание в ситуации постоянного
«ускользания» и является «скользящей трансгрессией». Именно в такой ситуации
пребывал Нео. Переход из реальности в Матрицу – это трансгрессивный акт. Это
«оборачивание», «выворачивание» реальности. Матрица уже не является ВР. Для тех,
кто находится в ней – это «реальная» реальность. Для тех, кто находится в Сионе,
Матрица – это пространство чистой потенциальности, чистой
виртуальности. Полная актуализация чистой виртуальности оборачивается
в «реальную» реальность. Правомерно и обратное утверждение – Сион является
для обитателей матрицы – сферой чистой потенциальности, чистой
виртуальности. Пространство частичной актуализации выступает тем, что «между», –
станция, на которой пребывал Нео. Этот пример показывает, что трансгрессия
неуловима, трансгрессия выворачивает предел, и то, что было по «эту», а после
перехода стало по «ту» сторону предела – становится невозможным.
Трансгрессия – это то, что заранее
невозможно. Пересекаемый предел не может выступать в качестве «пунктирного»
предела – такового, который при приближении к нему «растворяется» или перестает
выступать в качестве предела. «Трансгрессивный предел» не является «пунктирным
пределом» именно потому, что в моем сознании он – непреодолимый предел,
и, «вскарабкиваясь», я знаю, что его не преодолею. Но преодолеваю.
Пересечение «пунктирного» предела не является трансгрессией, т.к. то, что «за»
этим пределом, не является невозможным. Когда мы преодолеваем
непреодолимый предел (в первую очередь сознания) – то все вокруг «в любом
случае» иное, хотя бы потому, что изменились мы, преодолев предел нашего
сознания.
Открытие Другого в ВР стало непосильной задачей
по причине того, что в зеркале сетевых коммуникаций Другой воспринимается как
зеркало «Я», Того же самого. Пространство, в котором зарождается смысл на
стыке двух Я, на стыке трещин нашего сознания, в которые может проникнуть
Другой – является виртуальным пространством. Пространство возможного, частично
актуализированная реальность. Такой поверхностью выступает «поверхность смысл(ов)а».
Смысл, который рождается на этой поверхности, в которую включены индивиды
и по которой они скользят, – посредстом слов (или высказываний).
Дальнейшее направление развития диалога на поверхности смысл(ов)а
непредсказуемо, а сам процесс, не линеен, не однозначен. Взаимопроникновение
смыслов на поверхности смысл(ов)а и рождают смысловую поверхность.
Невключенность субъекта диалога в поверхность смыслов является неравноправным
диалогом, т.к. не позволяет проникнуть в трещинки сознания и понимания Другого,
что исключает стык(ание) их миров. Такая поверхность смысл(ов)а не
центрирована (иначе это означало бы «глухоту» одного из участников диалога). А
глубина смыслов лишена однозначности. Впиваясь корнями в мое сознание,
поверхность смыслов расширяет пространство смыслов, но глубина рождается в
понимании вопроса, и рождающихся смыслов в моем сознании, но не на
поверхности смыслов. На ней это выражается «расползанием» смысла по поверхности.
Именно это позволяет углубить трещинки моего восприятия, за счет
расширения пространства поверхности смысл(ов)а. В таком случае поверхность
смысла не обладает глубиной, а является нелинейной, изменчивой – открытой
возможностям. Именно движение по поверхности смысла позволяет стыковаться
трещинам сознания индивидов, соприкасаться, находить точки соприкосновения,
понимания. У индивидов «есть» цельное восприятие, и «есть» стыки смыслов –
трещины. Посредством этих стыков и происходит диалог в ВР, через со-причастие
поверхности смысл(ов)а. Скольжение по поверхности – это путь к открытию смысла
как такового, т.к. смысл не носит фиксированного характера в процессе
коммуникации. Это скольжение по границе возможного – скользящая трансгрессия.
Поверхность смысл(ов)а – это то, что позволяет моему внутреннему Я
вступать в диалог с внешним, через мое внешнее представлени(е)я. То, что
позволяет открыть Другого в сетевых коммуникациях. Скольжение по поверхности
смыслов, как акт скользящей трансгрессии, можно рассматривать как «жест»,
направленный на «возрождение» Другого в ВР. Открытие Я в Другом в сетевых
коммуникациях – это попытка «возрождения» Субъекта. Обрывки фраз, минутные
встречи – поверхность смысл(ов)а открыта своему изменению(ям) и открытию новых
горизонтов (сознания). Скольжение по поверхности смысла – это открытие новых
смыслов и привнесение своих. Это процесс непредсказуемый, а,
следовательно, нелинейный.
ВР выступает соблазняющим пространством – тем,
что предстает перед индивидом как «соблазн в нехватке». Этой нехватки
предостаточно в самой реальности для того, кто способен себя вырвать из
повседневности, обыденности. Виртуальная же реальность – это простой выход для
ленивых, т.к. не требует внутренних усилий, или, по меньшей мере, в «меньшей
мере», чем в «реальной» реальности. Без перехода в ВР «соблазн в нехватке» – это
путь внутренних усилий и духовного роста. Этот путь открывается при снятии
формальных границ в коммуникации между людьми, с усилием и смелостью человека
открыться неизвестному, негарантированному, со снятием границ – выступанием
в это неизвестное. Это поступок мужественного человека, который готов взять
ответственность за свой поступок. Таким образом, в этом прослеживается «соблазн
в нехватке», когда индивид находится не в установленных коммуникативных рамках,
а в рамках, которые не гарантируют наше существование – через смелый и
ответственный поступок-действие перехода за эту грань.
Коммуникативные рамки не зависят от
коммуникативной среды. Но сама же виртуальная реальность расширяет поле
коммуникации, ее сферу. Виртуальная реальность не снимает «границ общения»,
скорее, она способствует расширению коммуникативного пространства для людей,
которые «не способны» снять коммуникативные рамки своего сознания. Яркий пример
представляет коммуникативное поле, предоставляемое программой ICQ, которую можно
рассматривать как персонализированный, адресный чат. Общение с использованием
данной программы склонно принимать формальный, быстрый, легкий характер.
Построение предложения – сверхупрощенное. Употребление слов – в своей
сокращенной форме, порой не по назначению, или в лучшем случае не в прямом
смысле (с условием того, что есть более удачное слово-заменитель). В ICQ человек
потенциально доступен везде, в любой точке времени и пространства – это человек
эпохи online. Но снятию границ (коммуникативных границ сознания) –
эта программа не способствует. Что еще раз подтверждает мысль о том, что сетевые
коммуникации не снимают коммуникативных «барьеров», но расширяют коммуникативное
поле.
Так что же, виртуальное – поглотило реальное?
Машины, которые из «чисто» виртуальных становятся «вполне» реальными. Те же
марки машин, тот же дизайн (фары, воздухозаборник, спойлер, диски, глазурная
покраска машины, неоновая подсветка, отлив стекла, даже шум двигателя, динамика
движения – «именно» данной модели машины). Это симулякр 4-ого порядка. Можно
проследить трансформацию симулякра:
реальный объект → копия оригинала → уничтожение оригинала (копия без оригинала, симулякр 3-его порядка) – виртуальный объект, как неотъемлемая часть виртуальной реальности → виртуальный объект, который формирует в «реальной» реальности «оригинал представления» – симулякр, «получивший оригинал» и «слившийся» с ним (симулякр 4-ого порядка).
Так машина вырвавшаяся из виртуального города
BayView (из Need for Speed Underground 2) – врывается на скорости 310 км/ч в
пустыню реального и в облаке пыли растворяя последние останки реального,
последние останки тени субъективности.
К заключению, в качестве выводов, отметим
что в статье была произведена попытка осмысления нового статуса Я-индивида и
Другого в сетевых коммуникациях и намечены новые горизонты к
«возрождению» Другого в виртуальной реальности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Батай Ж. Внутренний Опыт. – СПб.: Аксиома, 1997. – 336 с.
2. Бланшо М. Опыт-предел // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века. – СПб.: Мифрил, 1994. – 346 с.
3. Бодрийяр Ж. Прозрачность Зла. – М.: Добросвет, 2000. – 257 с.
4. Гусаченко В. Трансгрессии модерна. – Х.: ООО «Озон-инвест», 2002. – 400 с.
5. Делез Ж. Различие и повторение. – СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1998. – 384 с.
6. Фуко М. О трансгрессии // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века. – СПб.: Мифрил, 1994. – 346 с.