Вводятся основные понятия субъектной онтологии описывающей непосредственную данность объектов с позиции первого лица. С помощью принципа совпадения по указанию доказывается возможность совместной деятельности субъектов без привлечения каких-либо теоретических гипотез относительно интерсубъективного существовании объектов и при полном соблюдении принципа приватности сознания.

Ключевые слова: онтология, субъект, приватность сознания, совместная деятельность.

A.V. Boldachev

SUBJECT ONTOLOGY AND THE PROBLEM OF JOINT ACTIVITY

The article introduces the basic concepts of subjective ontology describing the direct givenness of objects from a first-person perspective. It is proved with using the «coincidence as directed» principle the possibility of joint activity of subjects without involving any theoretical hypotheses regarding the intersubjective existence of objects and with full observance of the principle of privacy of consciousness.

Keywords: ontology, subject, privacy of consciousness, joint activity.

Субъектная онтология ставит задачу описать существующее с позиции первого лица без введения каких-либо объяснительных гипотез, теоретических конструкций. В отличие от традиционных онтологий, которые, исходя из разных оснований и позиций, пытаются дать ответы на вопросы «в чем причина существования?», «что является объективным основанием существующего?»,  субъектная онтология предлагает просто описать то, как существующее видится, слышится, думается  с позиции первого лица  вне и до всяких умозрительных обоснований и без привязки к философско-мировоззренческим концепциям.

На первый взгляд, такой акынский  подход – «что вижу, то пою» – может показаться предельно далеким от философии, возвратом к «естественной установке», которая, по мнению Гуссерля, только вводит в заблуждение. Однако есть уверенность в том, что именно отсутствие внятного описания непосредственного, естественного (с позиции субъекта) существования, стало причиной непреодолимых философских проблем, к примеру, в той же феноменологии.  

Итак, субъектная онтология ставит перед собой задачу взять в скобки, исключить из описания любые теоретические конструкции, объяснения, гипотезы, апеллирующие к тому, что не дано в непосредственном опыте. Минимальным результатом такого подхода будет выработка терминологии, необходимой для строгой постановки философских проблем вне привязки их к теоретическим установкам каких-либо философских школ и направлений.

Цель этого текста – введение базовых понятий субъектной онтологии, формулирование принципа приватности сознания и описание решения проблемы совместной деятельности с использованием принципа совпадения по указанию.

Первый вопрос любой онтологии – это вопрос о начале. Что в ней принимается в качестве основания, с какой позиции, с какого уровня она будет смотреть на свой предмет, на существующее?  При этом традиционно сам предмет (существующее) принимается как предзаданный, имеющийся вне и до самой онтологии. Задача видится в построении наиболее логичной и полной теории, объясняющей, почему существующее существует именно так, а не иначе. То есть подразумевается, что это «так»  (которое  «не иначе») само по себе очевидно, не проблематично. 

Субъектная же онтология предлагает начать с самого предмета, с вопроса о существовании, и предлагает описать этот предмет с естественной позиции, с которой он только и может быть дан, то есть от первого лица. Такая постановка задачи уже содержит в себе указание на исходную точку, на начало субъектной онтологии: первое, что мы можем сказать о существовании это то, что оно «дано». Предмет онтологии дан, и эта данность не требует никакого дополнительного обоснования. И данность очевидна не столько, как философское начало, методологический подход к описанию, а в большей степени, как начало всякого существования. 

Здесь, на первом же шаге формирования онтологии, появляется соблазн автоматически применить одну из объяснительных гипотез, согласно которой, существующее существует само по себе. Мы смотрим на дерево и для нас естественна мысль, что для его существования не нужна никакая данность: люди проходят мимо, а дерево растет само по себе у дороги. Однако при этом упускается, что сама эта мысль может быть сформулирована только об уже данном. И мысль может быть мыслью, только как данная.  То есть все, что представляется существующим, включая мысли о существовании, существует только как данность.  Мы пробуждаемся или приходим в сознание  после обморока, и первое с чего начинается для нас существование – это с абстрактного, непосредственного «дано». 

Эти рассуждения естественным образом подводят к введению следующего понятия субъектной онтологии, возникающего при ответе на закономерный вопрос «кому дано?». И опять приходится отталкиваться от непосредственной очевидности, а не умозрительных гипотез. Дано ли дерево, стоящее у дороги, тому человеку, который проходит мимо него? Любой ответ с позиции стороннего смотрящего, а не самого человека, будет лишь предположением, гипотезой. С уверенностью констатировать данность может только тот, кому дано. «Мне дано дерево»  –  это очевидное,  исходно истинное суждение в субъектной онтологии. Осталось только определить, какую же роль играет в этой онтологической ситуации тот, кто произносит фразу «мне дано»? Каким термином обозначить того, кому дано? Безусловно, наиболее точным тут будет термин «субъект». Субъект – это  тот, кому дано. Следует особо отметить, что в субъектной онтологии субъект фиксируется только от первого лица, с позиции того, кто может произнести «мне дано». Человек, проходящий мимо дерева, не является субъектом с точки зрения того, кому даны дерево и проходящий мимо человек.

Для завершения построения базового тезиса, исходного положения субъектной онтологии необходимо ответить вопрос «что дано субъекту?». И ответ очевиден: субъекту дан объект. То есть получилось то, что и должно было получиться - стандартная формула отношения  субъекта и объекта. Однако в субъектной онтологии эта формула фиксирует не логическое отношение условного наблюдателя и предмета наблюдения, а исходное определение объекта как того, что непосредственное дано субъекту. Объект – это не нечто объективное, существующее само по себе, не нечто, на что направлено познание субъекта (обсуждается онтология, а не гносеология); объект – это просто непосредственная данность, фиксируемая субъектом от первого лица.

Очевидно, что в этой ситуации наблюдается зацикленность определений, типа «заряд - это то, что продуцирует поле, а поле есть то, что формирует заряд»: мы не можем ничего более сказать об объекте, кроме того, что он дан субъекту, и при этом определяем субъекта, как того, кому даны объекты. Однако следует отметить, что в рамках субъектной онтологии, то есть с позиции самого субъекта и для субъекта, эти закольцованные определения не могут вызвать проблем: разница между субъектом и объектом очевидна. Дан всегда объект. И дан только субъекту.

Далее необходимо сделать одновременно и эмпирическое, и логическое уточнение. Наш непосредственный опыт, как субъектов, свидетельствует, что объект никогда не дан один, данность всегда множественна, даны всегда объекты. Множественность объектов следует и из представления, что одно принципиально неразличимо, то есть не может быть дано. Любой объект может быть дан субъекту только как различенный, отличенный от других объектов. Поэтому в завершенном виде исходное положение  субъектной  онтологии должно звучать так: субъекту даны объекты.

Следует особо отметить, что исходное положение субъектной онтологии «субъекту даны объекты» надо трактовать именно как облеченный в форму философского высказывания эмпирический факт, а не как теоретическую гипотезу, аксиоматическое основание для построения логической системы. В положении «субъекту даны объекты» фиксируется  непосредственная очевидность предмета онтологии, базовое представление об этом предмете. Каждый берущийся писать об онтологии исходно является субъектом и описывает данные ему объекты. Можно в онтологии постулировать существование Бога, материи, реальности и пр., или, наоборот, в качестве аксиом принять отрицание существования Бога, материи, реальности и пр., но нельзя отрицать непосредственную данность объектов субъекту. Можно также отметить, что «субъекту даны объекты» это не только эмпирически очевидное положение, но и абсолютно истинное суждение - просто потому, что все возможные отрицания этого суждения  «не субъекту даны объекты», «субъекту даны не объекты», «субъекту не даны объекты» являются ложными.

На данный момент в субъектную онтологию введены три понятия: «дано», «субъект» и «объект». Но следует признать, что это введение не было терминологически чистым, поскольку в первых  абзацах текста пришлось оперировать еще не определенным термином «существование». Сделано это было с целью хоть как-то обозначить, что предметом обсуждения является онтология. Но сейчас, уже в рамках субъектной онтологии можно легко отказаться от слова «существование», признав его полным синонимом термина «данность». Значения фраз «объект дан субъекту» и «объект существует для субъекта» в субъектной онтологии абсолютно совпадают. У объекта нет никакого другого существования, кроме как данности субъекту. И у субъекта есть только один способ зафиксировать существование объекта – через его данность. В очередной раз, следует подчеркнуть, что заключение о синонимичности данности и существования не является теоретическим ходом, оно всего лишь фиксирует эмпирическую невозможность различить данность и существование без привлечения каких-либо умозрительных представлений о том, что не дано. Существование объекта вне и до данности его субъекту - это теоретическое предположение, объяснительная гипотеза. Достаточно убедительная, но все же гипотеза.

Теперь необходимо сделать несколько сугубо логических выводов из базового положения субъектной онтологии. Первый из них касается онтологического статуса субъекта: субъект – не объект. Действительно, если субъекту дан некий объект, то последний по определению не может быть субъектом, тем, кому дано. То есть, нет такого объекта, который можно было бы отождествить с субъектом. Субъект не дан себе как объект. Субъект не существует.  Любая попытка выделить субъект, различить его среди других объектов приведет к однозначному результату – указанию на один из объектов.

Второй вывод из положения «субъекту даны объекты» касается количества субъектов и он очевиден:  субъект всегда один. Тут главное не забывать, что рассуждения ведутся в субъектной онтологии и с позиции субъекта. Так вот, с этой точки зрения и с учетом предыдущего заключения о том, что субъект не объект, субъектов не может быть много. То есть фактически мы должны говорить, что точка (зрения), с которой даны объекты – одна, и мы ее должны ассоциировать с субъектом. Да, конечно, можно сделать умозрительное предположение, ввести гипотезу, что объекты, которые проходят мимо дерева у дороги и называют себя людьми, также можно ассоциировать с точками, из которых им даны объекты, то есть принимать за субъекты. Это довольно сильная, продуктивная гипотеза. Но все же гипотеза. И о ней позже. 

При обсуждении объектов, данных субъекту, возникает необходимость введения нового понятия, которое являлось бы ответом на вопрос: где даны объекты? Где расположена эта точка, с которой субъекту даны объекты? Где различаются объекты друг от друга? По идее, мы должны ввести понятие со значением «пространство данности объектов», «картинка», на которой размещены все различаемые субъектом объекты». Если учесть, что понятие непосредственной данности исходно объяснялось на примере пробуждения или выхода из обморока, то наиболее подходящим термином для обозначения понятия «пространство данности объектов» будет «сознание». То есть в субъектной онтологии следует говорить: субъекту объекты даны в сознании. 

Известно, что термин «сознание» даже в пределах одной предметной области (психологии, философии) используется во множестве порой очень далеких друг от друга значений. Значение, принятое в субъектной онтологии (пространство данности объектов),  согласуется с бытовой и медицинской трактовками этого слова, к примеру, в выражениях «пришел в сознание», «потерял сознание». В этом значении преимущественно используют этот термин и в современной аналитической философии сознания. В частности, когда Дэвид Чалмерс рассказывает о сознании как о фильме, прокручиваемом субъекту, он имеет в виду именно «пространство», в котором даны объекты. И это терминологическое решение надо просто принять. 

Итак, что мы можем сказать о соотношении понятия «сознание» и понятий «дано», «субъект», «объект»?  Прежде всего, очевидно, что сознание не является объектом – все, что дано субъекту как объект, дано в сознании. То есть само сознание не может быть дано в сознании. Из тезиса о необъектности сознания следует вывод о некорректности таких выражений, как «свойство сознания», «состояние сознания», «деятельность сознания» и т.п. Все, что может иметь свойства/атрибуты, состояния и участвовать в деятельности является объектами, данными в сознании.  

Далее можно сделать заключение, что сознание фиксируется субъектом только через данность объектов: нет объектов – нет сознания. Также можно отметить, что сознание одно и это сознание субъекта (хотя понятно, что некорректно говорить о принадлежности сознания субъекту, поскольку сознание не объект). И если вспомнить, что ранее субъект ассоциировался с точкой, то естественно и поместить эту точку-субъект в центр сознания. Следовательно, можно говорить, что субъект задает центр, точку отсчета или начало системы координат своего сознания. 

Еще, учитывая синонимичность слов «дан» и «существует», следует принять, что объект существует в сознании и существует лишь для субъекта этого сознания. В субъектной онтологии существование объекта трактуется только и исключительно, как данность объекта в сознании субъекта. Следовательно, с позиции субъекта некорректно говорить о существовании чего-то не данного в сознании. Конечно, мы доверяем гипотезе, согласно которой, если мы откроем глаза, стоя перед деревом, то увидим дерево, то есть сможем констатировать его существование, но пока глаза закрыты, и дерево не дано в сознании его существование гипотетично. 

Ну и следует добавить, что сознание и субъект, как необъекты, не существуют. В мышлении мы оперируем понятиями «субъект» и «сознание», обозначаем их терминами «субъект» и «сознание», но объектов, подпадающих под эти понятия не существует. И в этом нет ничего странного, есть ряд понятий – «мир», «абсолют», та же «материя» – под которые не подпадают никакие данные в сознании объекты.

После введения в субъектную онтологию термина «сознание» опять обратимся к непосредственному опыту, и отметим, что объекты даны субъекту в сознании не одинаково: все объекты однозначно  разделяются на два типа по форме данности, а точнее, по способу  различенности друг от друга. Здесь «различенность» объектов понимается  буквально, как несовпадение их в сознании. 

Так вот, объекты первого типа даны в сознании множественно, по нескольку сразу, то есть один объект этого типа может быть дан/различен только на фоне других, не совпадающих с ним объектов этого же типа. Назовем такие объекты феноменами, а ту область сознания, в которой они даны, обозначим термином «пространство» (имея в виду наше обычное трехмерное). Пространство – это область сознания, в которой субъекту дано множество различенных объектов-феноменов. Следует говорить, что  субъект различает феномены в пространстве (выше/ниже, дальше/ближе, левее/правее).

Объекты второго типа принципиально не даны в пространстве. Такие объекты, как понятия,  чувства, эмоции, не различаются в сознании как расположенные выше/ниже, дальше/ближе, левее/правее ни относительно друг друга, ни уж подавно относительно феноменов. Объекты второго типа различаются только по принципу раньше/позже. Их будем называть ноуменами. Ту же область, в которой различены (раньше/позже) ноумены, мы традиционно поименовываем термином «время». Время – это форма, способ различения ноуменов. Следует говорить: субъекту ноумены даны во времени, субъект различает в сознании ноумены как последовательно данные во времени. И действительно, понятия, чувства, эмоции даны нам только и исключительно как распределенные во времени, мы их различаем в сознании как данные раньше или позже. 

Следует обратить внимание на то, что различение феноменов и ноуменов происходит не по критерию «феномены даны в пространстве, а ноумены – во времени». Ведь феномены, как и ноумены, также различаются и во времени – их положение в пространстве меняется в зависимости от указания на раньше/позже. Контрадикторное же различение объектов на феномены и ноумены производится  именно и только по критерию данности в пространстве: все объекты, различенные в пространстве, считаются феноменами, объекты принципиально не данные в пространстве – ноуменами.

Теперь мы можем расширить мысль о субъекте, как центре, точке отсчета сознания: субъект ассоциируется с  началом пространственных координат, относительно которого он различает все данные ему в сознании феномены, и  точкой «сейчас» временной оси, в которой он фиксирует в сознании текущий ноумен.

Следует также заметить, что говоря о  центре сознания - точке начала координат сознания, можно выделить особый объект, который всегда к ней привязан. В центре сознания всегда находится объект «тело субъекта». (Хотя с учетом того, что с центром сознания связано не только физиологическое тело, но и психические, ментальные, духовные объекты, то корректнее говорить о системе тел: физиологическом, психическом, ментальном, духовном и возможно др.). Следует подчеркнуть, что тело не является субъектом, оно дано в сознании как объект наряду с другими объектами. У тела есть только одна особенность – перманентная связь с центром сознания (если не обращать внимания на свидетельства о  внетелесном существовании). Здесь можно еще раз ответить на вопрос о необъектности и не существовании субъекта: попытка найти в сознании объект, который можно было бы назвать словом «субъект», непременно закончится указанием на тело или его часть.

Итак, зафиксируем  исходную понятийную структуру субъектной онтологии. Субъекту даны объекты в сознании. Объекты разделяются по форме/способу различения на феномены и ноумены. Способ/форма различения феноменов называется пространством, а ноуменов - временем. В центре сознания, с которым ассоциируется субъект, перманентно находится особый, выделенный объект: тело.  И наверное, надо еще раз акцентировать внимание на том, что вышеприведенное описание не основано на каких-либо объяснительных гипотезах, изложено лишь то, что непосредственно дано каждому в его сознании.

Хотя, конечно, последняя фраза выходит за рамки непосредственной данности и является умозрительным предположением. В субъектной онтологии допустимо только высказывание «непосредственно дано мне в моем сознании».  Как уже отмечалось,  возможность распространения на других приведенной схемы отношений понятий «субъект», «объект», «сознание» – это лишь гипотеза. Очевидно, что эта гипотеза недоказуема в рамках субъектной онтологии: в ней объекты существуют в единичном сознании единичного субъекта. Более того, эта гипотеза противоречит непосредственному опыту: сознание другого принципиально недоступно. Принцип приватности, недоступности сознания абсолютен. Никому не дано различать объекты в сознании другого, никто не может видеть чужими глазами, слышать чужими ушами и уж подавно думать чужие мысли. Любые утверждения о похожести или отличии объектов в разных сознаниях следует признать некорректными, по причине принципиальной невозможности такого сравнения. То есть объекты существуют только в сознании субъекта и недоступны для различения другими субъектами, если, конечно, мы предполагаем, что таковые имеются. Ну а мы, чтобы не впадать в солипсизм, вынуждены предполагать, что другие люди также являются субъектами своих сознаний.

На первый взгляд, принцип приватности сознания, закономерно следующий из последовательно выстроенной субъектной онтологии, с необходимостью должен накладывать запрет на возможность совместной деятельности субъектов, или точнее: субъекта, в сознании которого разворачивается эта деятельность, и других, субъектность которых лишь предполагается. То есть проблема формулируется таким образом: как возможны хоть какие-то отношения между субъектами при абсолютной закрытости их сознаний друг для друга, без существования общих, единых для них объектов.

В реалистических, объективистских онтологиях такой проблемы нет, поскольку они построены на чисто умозрительной гипотезе существования неких «реальных объектов» вне и до данности их в сознании. То же что дано в сознании субъекта представляется в этих онтологиях, как отражение «реальных объектов». Такое объяснительное решение вполне допустимо,  прагматично для обыденной деятельности, для традиционной социальной коммуникации. Однако оно не может быть признано приемлемым с онтологической точки зрения, поскольку основано на принципиально недоказуемой гипотезе. Все, что дано субъекту, все, что он может различить, чем он оперирует, существует только и исключительно в его сознании, а так называемые «реальные объекты» принципиально никому не даны. 

Однако оставим в стороне другие онтологии и попытаемся объяснить, как с позиции субъектной онтологии возможна результативная совместная деятельность/коммуникация нескольких субъектов? Причем сделать это надо при условии полного соблюдения принципа приватности сознания, без ссылок на сходство/отличие объектов в разных сознаниях, без привлечения каких-либо умозрительных объяснительных гипотез, типа существования «объектов самих по себе» вне индивидуального сознания. По сути, необходимо показать, как исходя только из взаимоотношения объектов в одном сознании можно согласовать действия двух и более субъектов. 

Предположим, что я, субъект своего сознания, стою перед светофором с горящей красной секцией. Это означает, что я-субъект различаю феномен-светофор и феномен «мое тело» в своем сознании. Левее феномена «мое тело» в своем сознании мне дан феномен «тело другого». У этого феномена приблизительно такие же, как у моего тела руки, ноги, голова. Я произношу слово «красный» и указываю феноменом «моя рука» на верхнюю секцию светофора. Феномен «рука другого» в моем сознании поднимается и указывает на ту же секцию, и слева от своего тела я слышу феномен-слово «красный». Налицо успешный итог совместного действия/коммуникации. И главное, что я убедился в успешности взаимодействия, наблюдая только и исключительно за феноменами, данными мне в моем сознании. Свидетельством успешности коммуникации было совпадение указаний на феномен моего сознания «красный сигнал»: обе руки феноменально данные мне в сознании были направлены в одну точку и оба феномена-слова совпали по звучанию. А теперь представим эту онтологическую ситуацию так, как она предположительно выглядит из центра сознания другого.  Там дан такой же набор феноменов: горящая верхняя секция светофора, два тела, верхние конечности тел, указывающие на светофор и два звучащих слова. Вот только в своем сознании субъект-другой видит красный цвет как синий, обе руки (его и моя) выглядят как щупальца, а звучания слов хоть и совпадают, но похожи на бульканье. Но, несмотря на все это, другой в своем сознании так же, как и я, понимает, что мы прекрасно договорились – наши указания совпали. И при этом нам совсем не потребовалось хоть как-то сравнивать, сопоставлять феномены из разных сознаний. Главное, что объекты в каждом из сознаний совпадали по указанию. Условие, согласно которому возможна совместная деятельность без нарушения приватности сознания назовем принципом совпадения по указанию.  В основе его лежит понимание, что для совместной деятельности нет никакой необходимости сравнивать объекты из разных сознаний, тем более обсуждать, есть или нет что-то единое за пределами сознаний, типа «реальных объектов», достаточно исходить из отношений и взаимодействий объектов в самом сознании.  

Для лучшего понимания принципа совпадения по указанию обратимся к компьютерной аналогии. Допустим, в удаленных друг от друга местах перед двумя пользователями установлены мониторы, подключенные к одному процессорному блоку, на котором запущена программа, выводящая на экраны, скажем, тот же светофор и линейку. Управление перемещением линейки возможно любой из двух мышек, лежащих перед мониторами:  каждый пользователь может перетаскивать указателем мышки линейку, и ее изображение будет синхронно перемещаться на экранах обоих мониторов.   Необычность же ситуации заключается в том, что у обоих мониторов сбиты настройки геометрии: на одном все объекты отображаются большими и выпуклыми, а на втором, наоборот, все выглядит маленьким и вогнутым. И вот, оба пользователя договариваются, скажем, по телефону, что будут измерять высоту секции светофора. Первый подтаскивает мышкой свою большую линейку к огромному светофору и сообщает, что высота его секции 30 делений. Второй видит на своем мониторе, как маленькая линейка была придвинута к маленькой вогнутой секции, и что ее размер действительно 30. Для пущей наглядности в программе можно было бы предусмотреть условие, что перетаскивать линейку можно только «усилиями» двух мышек. Понятно, что пользователи успешно выполнили бы это совместное действие: один подтаскивал бы  большую линейку держа ее за один конец к большому светофору, а второй тащил бы маленькую линейку за другой конец к маленькому светофору. Осталось только представить, что такие искажения могут быть заложены в естественные «мониторы» (сознания) людей от рождения, и сделать вывод, что пользователи этих «мониторов» никогда не догадаются о наличии искажений.  

Итак, можно сделать вывод, что в субъектной онтологии для объяснения возможности совместной деятельности с учетом приватности сознания достаточно принципа совпадения по указанию и нет никакой необходимости привлекать умозрительные объяснительные гипотезы о интерсубъективной реальности и существовании объектов вне сознания. Безусловно, можно и нужно делать метафизические предположения о том, что лежит в основе принципа совпадения по указанию, но при этом надо понимать, что все возможные объяснения будут выходить за пределы непосредственного опыта, на котором строится субъектная онтология.

Библиографический список

1. Гуссерль, Э. Основные проблемы феноменологии // Разеев, Д. Н. В сетях феноменологии. СПб. : СпбГУ, 2004. С. 226–245.
2. Чалмерс Д. Сознающий ум: В поисках фундаментальной теории. — М: УРСС, 2013.